Хотя он и не был кадровым чекистом, но многое позаимствовал у своих коллег. Это был один из тех приемов следователей, которые старались с первой встречи разговорить, растоптать и деморализовать подследственного. И если последний старался что-то оспаривать, употреблялся такой мат, которому могли позавидовать самые отпетые уголовники. Я молча поглядывал на Онучкина, пытаясь понять, какая связь между его словами и моей миной. Следователь, как бы угадывая мои мысли, спросил:
— Ваша семья держала поросенка, кур? Отвечай прямо, без уловок!
— Поросенка в начале войны, кур нет.
— Значит, поросенка держали? Хотели постепенно развить частную собственность? Торговать мясом, салом, кормить фрицев? В общем, реставрировать капитализм. Так, Светлов?
Я продолжал молчать, не зная, что ответить. Вопросы не были такими безобидными, как мне показалось вначале. Людей, находившихся в оккупации, считали изменниками и немецкими пособниками, с которыми нечего было церемониться.
— Назови жильцов вашего дома, особенно выслужившихся перед немцами. Ну-ка прикинь своим чердаком...
Назвать было некого. Жили кто как мог. Каждому хотелось жить и выжить, дождаться прихода Красной Армии. Многие, рискуя жизнью, были связаны с подпольщиками, старались помочь евреям.
— Кто такой Черняк? — прервал следователь мои размышления.
Фамилия эта была мне знакома. Наш сосед. При отступлении Красной Армии вместе с братом грабил магазины, склады. С приходом немцев был назначен комендантом нашего дома.
— Чем занимался Черняк?
— Соседи говорили, что он ходил в управу, чтобы ему дали евреев для уборки двора. Они платили ему золотом, чтобы как-то пообщаться с населением, приобрести хлеб, картошку, другие продукты.
— Ну и что?
На этом допрос прервался: в комнату вошли двое в военной форме.
— Ну, как улов? — спросил их Онучкин.
— Человек двадцать немецких пособников набрали. Работы будет невпроворот.
— Ну, продолжай, — обратился ко мне Онучкин.
— У Черняка была двуколка с бочкой, евреи заполняли ее нечистотами...
— Хочешь сказать — говном? Ну а дальше что?
— Они впрягались в оглобли, Черняк садился на бочку и, взмахнув кнутом, кричал: «Ну, поехали, жидовские морды!»...
От моего рассказа все трое надрывались от смеха.
— Ну и придумал, ну и молодей!.. Башковитый мужик! На евреях говно возил.
Посмеялись вдоволь и ушли. Онучкин проговорил: «Насмешил ты, Светлов. Прямо артист... Ладно, евреи не в счет... А еще каких пособников ты знаешь?»
— Больше никого не знаю...
Онучкин ударил кулаком по столу: «Ты, Светлов, отпетый негодяй и немецкий пособник. Покрываешь таких же негодяев, как и сам... Одно из доказательств — вот эта листовка, которую ты читал жильцам вашего дома. Узнаешь?»
Онучкин подсунул мне под нос какой-то листок, пожелтевший от времени. На нем крупным шрифтом было написано: «Жыхары города Менска!». Я быстро пробежал глазами листовку и вспомнил, как в один из летних дней несколько человек из нашего дома видели на скамейке, греясь на солнышке, к нам подошел незнакомый человек в черной шляпе с портфелем. Вынул из него листовку, спросил: «Кто из вас ведае беларускую мову?»
Один из соседей указал на меня: «Вон, Володя учился в белорусской школе. Чытай ва весь голас, каб усе слухали».
Я начал читать, в листовке говорилось, что в последнее время в городе развелось много грызунов, что при нынешних санитарных условиях они наносят вред населению. С ними нужно вести решительную и беспощадную борьбу. Самым смешным в этом воззвании были слова: «Смерть крысам и пацукам! Жыве Беларусь!».
Я прочитал листовку с озорством и насмешкой. При последних словах поднял руку, добавил: «Хайль!». Жильцы рассмеялись, а человек в шляпе произнес: «Прочтешь всем жильцам».
Эту листовку я принес домой, и где-то она затерялась среди книг.
— Ну, что молчишь, гаденыш, соображаешь, как вывернуться?
Я робко произнес:
— Здесь ничего нет антисоветского.
Тут его опять взорвало:
— Нет антисоветского, говоришь? Все, что написано при немцах, — все антисоветское. Ты, болван, даже не понимаешь, что это хитрая, скрытая геббельсовская пропаганда, ловко замаскированная. Я тебе сейчас расшифрую, как нужно понимать написанное. Под грызунами и крысами нужно понимать партизан и подпольщиков. Это они взрывали немецкие склады, устраивали диверсии, пускали под откос немецкие эшелоны. Вот поэтому фашисты и призывали население вести с ними борьбу. А такие олухи, как ты и твои соседи, поддались этой гнусной пропаганде.