Капитан потрогал.
— Ну как, настоящая?
Он кивнул.
— Так чего же вам еще надо? — торжествующе произнесла она. — К чему вопросы?
— Понимаете, — ответил капитан, — мы просто не представляли себе, что обнаружим на Марсе такое.
— А теперь обнаружили. Смею думать, на каждой планете найдется немало такого, что покажет вам, сколь неисповедимы пути господни.
— Так что же, здесь — царство небесное? — спросил Хинкстон.
— Вздор, ничего подобного. Здесь такой же мир, и нам предоставлена вторая попытка. Почему? Об этом нам никто не сказал. Но ведь и на Земле никто не объяснил нам, почему мы там очутились. На той Земле. С которой прилетели вы. И откуда нам знать, что до нее не было еще одной?
— Хороший вопрос, — сказал капитан.
С лица Люстига не сходила радостная улыбка.
— Черт возьми, до чего же приятно вас видеть, я так рад!
Капитан поднялся со стула и небрежно хлопнул себя ладонью по бедру.
— Ну, нам пора идти. Спасибо за угощение.
— Но вы ведь еще придете? — всполошились старики. — Мы ждем вас к ужину.
— Большое спасибо, постараемся прийти. У нас столько дел. Мои люди ждут меня в ракете и…
Он смолк, ошеломление глядя на открытую дверь. Откуда-то издали, из пронизанного солнцем простора, доносились голоса, крики, дружные приветственные возгласы.
— Что это? — спросил Хинкстон.
— Сейчас узнаем. — И капитан Джон Блэк мигом выскочил за дверь и побежал через зеленый газон на улицу марсианского городка.
Он застыл, глядя на ракету. Все люки были открыты, и экипаж торопливо спускался на землю, приветственно махая руками. Кругом собралась огромная толпа, и космонавты влились в нее, смешались с ней, проталкивались через нее, разговаривая, смеясь, пожимая руки. Толпа приплясывала от радости, возбужденно теснилась вокруг землян. Ракета стояла покинутая, пустая.
В солнечных лучах взорвался блеском духовой оркестр, из высоко поднятых басов и труб брызнули ликующие звуки. Бухали барабаны, пронзительно свистели флейты. Золотоволосые девочки прыгали от восторга. Мальчуганы кричали: «Ура!» Толстые мужчины угощали знакомых и незнакомых десятицентовыми сигарами. Мэр города произнес речь. А затем всех членов экипажа одного за другим подхватили под руки — мать с одной стороны, отец или сестра с другой — и увлекли вдоль по улице в маленькие коттеджи и в большие особняки.
— Стой! — закричал капитан Блэк.
Одна за другое наглухо захлопнулись двери. Зной струился вверх к прозрачному весеннему небу, тишина нависла над городком. Трубы и барабаны исчезли за углом. Покинутая ракета одиноко сверкала и переливалась солнечными бликами.
— Дезертиры! — воскликнул командир. — Они самовольно оставили корабль! Клянусь, им это так не пройдет! У них был приказ!..
— Капитан, — сказал Люстиг, — не будьте излишне строги. Когда вас встречают родные и близкие…
— Это не оправдание!
— Но вы представьте себе их чувства, когда они увидели возле корабля знакомые лица!
— У них был приказ, черт возьми!
— А как бы вы поступили, капитан?
— Я бы выполнял прика… — Он так и замер с открытым ртом.
По тротуару в лучах марсианского солнца шел, приближаясь к ним, высокий, улыбающийся молодой человек лет двадцати шести с удивительно яркими голубыми глазами.
— Джон! — крикнул он и бросился к ним.
— Что? — Капитан Блэк попятился.
— Джон, старый плут!
Подбежав, мужчина стиснул руку капитана и хлопнул его по спине.
— Ты?.. — пролепетал Блэк.
— Конечно, я, кто же еще!
— Эдвард! — Капитан повернулся к Люстигу и Хинкстону, не выпуская руки незнакомца. — Это мой брат, Эдвард. Эд, познакомься с моими товарищами: Люстиг, Хинкстон! Мой брат!
Они тянули, теребили друг друга за руки, потом обнялись.
— Эд!
— Джон, бездельник!
— Ты великолепно выглядишь, Эд! Но постой, как же так? Ты ничуть не изменился за все эти годы. Ведь тебе… тебе же было двадцать шесть, когда ты умер, а мне девятнадцать. Бог ты мой, столько лет, столько лет — и вдруг ты здесь. Да что ж это такое?
— Мама ждет, — сказал Эдвард Блэк, улыбаясь.
— Мама?
— И отец тоже.
— Отец? — Капитан пошатнулся, точно от сильного удара, и сделал шаг-другой негнущимися, непослушными ногами. — Мать и отец живы? Где они?
— В нашем старом доме, на Дубовой улице.
— В старом доме… — Глаза капитана светились восторгом и изумлением. — Вы слышали, Люстиг, Хинкстон?