2
Академия была основана еще в те времена, когда среди лесов и поросших травой полян жалкие предки человека в страхе скрывались, заслыша поступь гигантских млекопитающих. Она находилась на западе Американского континента в теплом олигоценовом периоде и должна была просуществовать еще добрых полмиллиона лет — срок вполне достаточный для того, чтобы обучить и выпустить столько патрульных, сколько потребуется Патрулю времени, — после чего ей предстояло быть бесследно уничтоженной. Позже настанет ледниковый период, и появятся люди, и в году 19352 (7841 год Моренианской Победы) откроют способ путешествий во времени и вернутся в олигоценовый период, чтобы основать Академию.
Это был комплекс больших низких зданий с округлыми линиями, окрашенных в мягкие цвета и расположенных на травянистых полянах между гигантскими древними деревьями на фоне холмов и лугов, опускавшихся к большой коричневой реке. По ночам временами слышался рев тираннозавров и далекий рык саблезубого тигра.
Эверард вышел из машины времени — громоздкой металлической коробки неопределенной формы. В горле у него пересохло. Он чувствовал себя так же, как и в первый день в армии — двенадцать лет назад или, если угодно, пятнадцать-двадцать миллионов лет в будущем: одиноким и беспомощным. Как и тогда, им владела одна только мысль — найти достаточно благовидный предлог, чтобы удрать домой. Его немного утешило, что из других машин времени вышло около полусотни молодых мужчин и женщин. Вновь прибывшие сбились в кучу, видимо, чувствуя себя очень неуютно. Первое время все молчали и только глазели друг на друга. Эверард заметил на одном из новичков воротничок и котелок времен президента Гувера; моды и прически, насколько он понял, доходили до середины двадцатого столетия, а вот из какого времени взялась, например, девица в узких переливчатых, облегающих брюках, с зеленой помадой на губах и фантастически взбитыми желтыми волосами?
Рядом с Эверардом очутился мужчина лет двадцати пяти; судя по худощавому лицу и потертым твидовым брюкам — англичанин. Вид у него был такой, что казалось, под изысканными манерами он скрывает глубокое горе.
— Привет, — сказал Эверард. — Давайте знакомиться.
И он назвал себя.
— Чарлз Уитком, Лондон, 1947, — смущенно ответил молодой человек. — Только что демобилизовался из Королевского воздушного флота — и решил податься сюда. Теперь не знаю, может и зря.
— Вполне понятно, — отозвался Эверард, думая о предложенной ему зарплате. Пятнадцать тысяч в год для начала! Интересно, как они исчисляют время. Очевидно, исходя из срока жизни каждого.
К ним подошел приятного вида молодой человек в ладно сидящей форме, поверх которой был накинут темно-синий жемчужно переливающийся плащ. У него было открытое улыбающееся лицо, говорил он без акцента.
— Привет, ребята! — сказал он приветливо. — Добро пожаловать в Академию. Полагаю, все тут говорят по-английски?
Эверард заметил поблизости мужчину в потрепанной нацистской форме, индийца в национальной одежде и еще нескольких человек из разных стран.
— В таком случае будем говорить по-английски, пока вы не выучите темпоральный. — Мужчина в форме встал поудобнее, упершись руками в бока. — Меня зовут Дард Келм. Я родился… минуту… да, в 9573 году от Рождества Христова, но специализировался как раз на вашем периоде. Кстати, этот период охватывает годы с 1850 по 1975, и каждый из вас родился где-то в промежутке между этими датами. Можете, когда вздумается, поплакаться мне в жилетку, если что не так. Я здесь специально для этого. В нашей Академии учат не совсем так, как вы, может быть, думаете. У нас не принято обучать большое количество людей одновременно, и мы не требуем школьной или военной дисциплины. Каждый из вас пройдет как индивидуальное, так и общее обучение. За неуспеваемость здесь не наказывают, так как предварительное обследование каждого из вас исключило всякую ее возможность и предопределило почти полную гарантию успеха в вашей будущей работе. Все вы обладаете высоким умственным потенциалом, исходя из критериев своей эпохи. Однако различие в ваших способностях требует индивидуального подхода, только таким способом можно будет добиться максимума от каждого. Никаких формальностей у нас не существует, если не считать правил обычной вежливости. Помимо занятий у вас, естественно, будет и время для отдыха. Мы не собираемся требовать от вас более того, на что вы способны. Мне остается только добавить, что рыбалка и охота здесь недурны даже в двух шагах от зданий Академии, а если отъехать подальше, то вообще сплошная фантастика. Если нет вопросов, следуйте за мной, и я размещу вас по комнатам.
Дард Келм показал им технические приспособления в каждой из стандартных комнат для занятий и отдыха. Таким техническим новинкам предстояло войти в повседневный обиход примерно в 2000 году: мебель, послушно принимающая формы того, кто на нее садится, кондиционеры, экраны, способные воспроизводить любую видеозапись из большой коллекции. Впрочем ничего необычайного. Каждый учащийся имел свою комнату в спальном корпусе. Общая столовая помещалась в другом здании, но при желании еду можно было заказать в комнату, если предстояла какая-нибудь вечеринка. Эверард почувствовал, как напряжение постепенно отпускает его.
Для вновь прибывших был устроен банкет. Блюда за редкими исключениями были знакомые, но бесшумные машины, подающие их, были совершенно необычны. На столах появились вино, пиво, сигареты. Должно быть, в пищу было что-то подмешано, потому что Эверард, впрочем как и все другие, почувствовал приятное возбуждение. Дело кончилось тем, что он сел за рояль и принялся барабанить быстрый танец, в то время как группа молодых людей неподалеку сотрясала воздух, пытаясь спеть какую-то песню.
Только Чарлз Уитком молча сидел в стороне. Дард Келм, смаковавший в уголке вино, был достаточно тактичен и не пытался втянуть его в общее веселье.
Эверард решил, что ему здесь понравится. Но в чем заключается его работа и как она будет организована, каковы ее цели, все еще оставалось для него неясным.
— Принцип путешествия во времени был открыт, когда хоритская ересь почти распалась, — начал Келм, когда они сидели и лекционном зале. — Подробности вы узнаете позже, сейчас же скажу, что это был бурный век, когда гигантские концерны сражались не на жизнь, а на смерть за коммерческое и генетическое господство, а правительства были пешками в галактической игре. Эффект времени оказался побочным продуктом в поисках средств космического гиперперехода, который, как, очевидно, знают некоторые из нас, требует для своего описания тончайшего математического аппарата… впрочем как и путешествие в прошлое. Не стану вдаваться в теорию — кое-что об этом вы узнаете впоследствии на занятиях физикой, — скажу только, что речь идет о математических зависимостях, выраженных бесконечными величинами в континууме четырехмерного пространства — 4N, где N — общее число частиц во Вселенной. Естественно, группа, обнаружившая этот эффект, так называемая Группа девяти, четко представляла себе последствия своего открытия. Не только коммерческие — в таких отраслях, как торговля, добыча полезных ископаемых и тому подобное, — но и военные. Я имею в виду возможность нанесения противнику смертельного удара. Ведь время изменчиво, прошлое можно изменить.
— Разрешите вопрос?
Спросила девушка из 1972 года по имени Элизабет Грей, в своей эпохе — подающий надежды физик.
— Да? — вежливо отозвался Келм.
— Мне кажется, вы описываете логически невозможную ситуацию. Я, конечно, допускаю возможность путешествия во времени как таковую, коль скоро мы находимся здесь, но не может такого быть, чтобы одно событие и произошло, и не произошло. Это внутреннее противоречие.
— Только не тогда, когда в основе лежит логика Алеф-суб-Алеф, — сказал Келм. — А происходит вот что: допустим, я отправился в прошлое и предотвратил встречу вашего отца с вашей матерью. Случись так, вы бы не родились и этот, казалось бы, незначительный эпизод в истории Вселенной мог выглядеть совершенно иным. Оказалось бы, что он с самого начала был иным, и это несмотря на то, что в моей памяти сохранилось бы и исходное положение вещей.