В машине Митч долго молчал. Потом сухо сказал Флойду:
— Ты не хочешь мне рассказать, в чем тут суть.
— А как по-твоему?
— Ты договорился с Лероем инсценировать ограбление и поделить добычу. Одного я не могу понять — зачем ты меня втянул. Неужели тебе был нужен свидетель?
— А ты не свидетель, Митч, ты соучастник.
— Это как понимать, черт возьми?!
— Ты же помог мне ограбить магазин и вел машину, на которой мы скрылись.
— Но, бога ради, я даже не знал ничего.
Флойд искоса посмотрел на него.
— А если бы я тебе сказал заранее, ты бы со мной пошел?
— Нет. Да. Черт возьми, я не знаю, но ты мог бы дать мне возможность подумать. А так у нас может быть куча неприятностей.
— Все обойдется, если будешь молчать.
Из телефонной будки на углу Флойд позвонил куда-то, потом они подъехали к бару, выпили по стакану пива. В это время вошла неряшливо одетая женщина и, ни на кого не глядя, пошла к туалетам.
— Идем, — сказал Флойд, поднимаясь, и пошел в ту же сторону, что и женщина. Митч, ничего не понимая, последовал за ним.
Женщина стояла у одной из туалетных будок, у нее было некрасивое крупное лицо, нос картошкой. Глаза были усталые и презрительные.
— Надеюсь, вы не зря тратите мое время, потому что я в кредит не продаю.
Флойд вытащил из бумажного мешка пригоршню бумажных денег. Женщина смотрела на него с вежливым интересом.
— Хорошо, — сказала она. — Сколько нужно зелья?
— Чтобы человеку с большим стажем хватило на неделю.
— Десяти пакетиков хватит?
— Лучше пятнадцать.
— Они стоят по десятке, с вас сто пятьдесят.
Флойд отсчитал деньги двадцатками и десятками, бумажный мешок передал Митчу. Женщина потянулась за деньгами, но Флойд спросил:
— Где зелье?
— Вы мне не доверяете? — Она попыталась улыбнуться. — Послушайте, я ведь не дура. Если я иду в такое место, у меня просто не может быть столько зелья в сумочке.
— Тогда принесите.
Женщина задумчиво покусала нижнюю губу. Глаза ее перебежали с Флойда на Митча.
— Откуда я знаю, что вы не полицейские?
— Какие мы полицейские, — сухо ответил Флойд. — Разве в прошлый раз я вас выдал?
— Ладно, ладно. У меня в машине. Выходите за мной через минуту.
Когда дверь закрылась за ней, Митч сказал:
— Я и не знал, что твой брат живет на таких дозах. Сколько он может так протянуть?
— Откуда мне знать?
— Так тебе что, все равно? Почему ты не отправишь брата лечиться?
— Да его уже не раз лечили, — пробормотал Флойд, думая о чем-то другом.
Митч расплатился за пиво. Женщина ждала их в пропыленной машине. Двигатель работал, фары были выключены, дверца закрыта, окно опущено. Быстро стемнело. Женщина передала Флойду небольшой сверток, он ей — деньги, потом сказал без особых эмоций:
— Если зелье негодное, я знаю, где вас найти.
Она уехала.
На шоссе они повернули на юго-восток. Флойд посмотрел на часы.
— Останови где-нибудь здесь.
— Зачем?
— Не забивай себе голову, Митч.
Они сидели с включенными огнями, курили. Флойд уже в третий раз посмотрел на часы. Митч начал что-то говорить, но Флойд оборвал его:
— Заткнись. Время почти пришло.
— Какое время, бога ради? — спросил Митч и, хмурясь, глубоко затянулся сигаретой. С него довольно, пора завязывать. Флойд ему не нравится, и какой смысл цепляться за группу, которая постоянно без работы? Как только они вернутся в мотель, он соберет свои вещи.
Флойд напрягся. Митч проследил за его взглядом и увидел красную спортивную машину. Она пронеслась мимо, но Митч успел разглядеть красивую девушку за рулем.
Флойд сказал:
— Теперь можно ехать.
— Кто это был?
— Ее зовут, друг мой, Терри Коннистон. Она посещает летний вечерний курс в университете и четыре вечера в неделю проезжает здесь домой примерно в это время. А живет на ранчо Коннистона вблизи Сонойты.
— Твоя подружка?
— Мы незнакомы.
— Тогда что же это?
— Сдержи свое нетерпение, будь хорошим мальчиком. Покатили домой.
Вскоре они подъехали к мотелю. Флойд взял мешок с деньгами и героин. Оказавшись в своей комнате, Митч положил чемодан на кровать и побросал туда свои скудные пожитки. Потом сел ждать: когда все уснут, он уйдет.
Он видел себя в треснутом зеркале над умывальником. Каким, в общем-то, мальчишкой он был до сих пор. Как дошел до такой жизни… Всегда ему доставалось лучшее — ему, спортивному парню, умному, привлекательному, сыну порядочных родителей среднего достатка в заурядном городке. Он не был ни хиппи, ни бунтовщиком. За всю свою безмятежную юность он ни разу не подвергался испытанию. Все давалось ему слишком легко…