Последние саманные домики остались позади, затерялись в холмах. Дорога полого поднималась вверх и скрывалась за гребнем.
— Пропускной пункт там, — сказала Терри. — За холмом, на ровном месте.
Митч остановил машину у обочины, не доезжая гребня, и прошел чуть вперед, чтобы заглянуть на ту сторону. Дорога сбегала вниз, к дорожному заграждению и одинокому домику с мексиканским флагом. Дальше дорога была видна еще на несколько миль.
Он раздраженно поджал губы, вернулся к машине.
— Ничего не выйдет. Придется ждать до темноты. Потом ты проедешь через контрольный пункт, а мы с Билли Джин обойдем кругом. Тебе придется подождать нас на другой стороне.
Билли Джин сказала:
— Так что же, целый день здесь убить? Жарко черт знает как.
— А мы вернемся в Ногалес, поедим, выпьем пива.
— Тогда, — кивнула Билли Джин, — это неплохо.
Митч развернул машину. Терри положила руку ему на колено.
Глава 14
Как-то так получилось, что кабинет Эрла Коннистона, в котором при его жизни редко бывало больше двух человек, стал центром дома. Все четверо собрались там в тот вечер, когда умер Коннистон, поэтому казалось естественным, что снова и снова они приходили туда же.
Карл Оукли ходил взад-вперед. Луиза Коннистон сидела с бокалом в руке, поигрывала льдинками. Фрэнки Адамс, с серым лицом, грыз карандаш, разгадывая газетный кроссворд. Диего Ороско, как обычно невозмутимый, сидел и думал о чем-то своем.
На Луизе было новое шелковое платье, оно шуршало при каждом движении. Повернувшись к Оукли, она сказала:
— Может быть, сядете наконец?
— На ногах мне лучше думается.
— Вы нервничаете. А из-за вас и я взвинчиваюсь. — У нее немного заплетался язык.
Оукли посмотрел на часы. Но если бы через две секунды кто-нибудь спросил его, сколько времени, он не смог бы ответить.
Опять заговорила Луиза:
— Никак понять не могу, почему вы двое, гениальный адвокат и гениальный детектив, никак не можете продвинуться вперед в опознании обоих тел.
— Мы знаем их имена, — ответил Оукли, — но пока это единственное, что у нас есть.
— Скоро поступит новая информация, — спокойно проговорил Ороско. — Мои люди работают не покладая рук.
— Конечно… конечно, — сказала Луиза. — Но что будет дальше?
— Я не ясновидящий, — проворчал Оукли. — Могу сказать только, что они не оставили ее там мертвой. Значит, она может быть жива.
Луиза осушила бокал.
— Но если ее отпустили, почему она не дала нам знать? А если не отпустили, то почему?
Оукли промолчал. Он подошел к большому кожаному креслу и сел, скрестив ноги, руки положив на затылок. Время от времени он посматривал на телефон. Весь вечер он переживал то эмоциональный взлет, то спад. После полудня нашли место подключения к телефонной линии, и после этого ход событий ускорился: еще до заката обнаружили два обнаженных тела в заброшенном городе. Ороско, благодаря своим личным связям с полицией Таксона, смог проверить отпечатки пальцев. Но что это дало? Два имени, Теодор Люк и Джорджи Раймер, висящие в воздухе.
Ни один из радиоперехватчиков не поймал сигнала из чемодана с деньгами. Следы автопокрышек в заброшенном городе мало что дали. Одни принадлежали маленькой спортивной машине Терри, другие — старой машине, о которой пока ничего не было известно. Не удалось даже определить, какая это машина, потому что покрышки все были от разных моделей.
За Теодором Люком числились три ареста и одно условное заключение — за нарушение порядка в пьяном виде и нападение. Джорджи Раймера несколько раз арестовывали в связи с наркотиками. Оба были музыкантами; в Нью-Йорке Теодору Люку отказали в выдаче лицензии на содержание кабаре из-за его судимости. Но ничто в этой сумме информации не говорило о том, что кто-то из них когда-либо участвовал в грабежах, вымогательствах, похищениях или каких-то других серьезных преступлениях. Все было слишком расплывчатым…
Фрэнки Адамс проговорил недовольным тоном:
— Пойду спать, — и вышел.
У Луизы кубики льда в бокале почти совсем уже растаяли. Она заметила взгляд Оукли и нехотя улыбнулась ему. Через несколько минут зевнула и вышла.
Оукли и Ороско остались у безмолвного телефона. Каждый думал о своем.
Утреннее солнце ударило Оукли в глаза, и он проснулся, вздрогнув. Ороско в комнате не было. Оукли не без труда поднялся, потер щетину на подбородке. Во рту был отвратительный привкус.
Он пересек холл и нашел Ороско в его комнате, тот сидел на кровати, положив огромную ручищу на телефонную трубку.