– И тем не менее она стала причиной каких-то крупных неприятностей?
– Чудовищных неприятностей. Прошлой ночью, должно быть, никто не ложился спать в министерстве по всему миру. Жгли свет всю ночь. – Она говорила с наэлектризованным сладострастием в голосе. – Они-то и велели, чтобы вас оставили в покое. Ведь никто не мог бы сказать, много вы знаете или нет, расследование могло завести черт знает куда. – Она не смогла сдержать улыбки. – Но der Teufel – это вы сами, и вы знаете, чего хотите.
– Рута, но ты еще не рассказала мне главного.
– А если я расскажу, вы мне поможете кое в чем?
– Я попытаюсь ответить на твои вопросы в той же мере, в какой ты ответишь на мои.
– Это было бы неплохо.
– Чего добивалась Дебора?
– Этого не знает никто.
– То есть?
– Никто ничего не знает наверняка. Это ведь всегда бывает так. Мистер Роджек, чем больше вы узнаете, тем лучше поймете, что это всего лишь новые вопросы, а вовсе не ответы.
– И все же я хотел бы узнать, скажем, парочку фактов.
– Фактов? – Она пожала плечами. – Они вам и так известны.
– Мне известно лишь то, что у Деборы было трое любовников.
– А кто они, вы не знаете?
– Нет.
– Ну, ладно, я расскажу вам. Один из них американец, довольно значительная шишка.
– В правительстве?
– Давайте считать, что я не слышала вашего вопроса.
– А другой?
– А другой – атташе из советского посольства. Третий – англичанин, представитель одной шотландской фирмы, во время войны работал в британской разведке.
– И разумеется, работает до сих пор.
– Разумеется.
– И это все?
– Еще у нее были какие-то дела с человеком по имени Тони, он навещал ее раз-другой.
– Ей нравился Тони?
– Пожалуй, не слишком.
– Но чего же она все-таки добивалась?
– Если хотите знать мое мнение…
– Хочу.
– Она стремилась ошарашить собственного папашу. Она хотела, чтобы он сам пришел к ней и на коленях умолял прекратить этот любительский шпионаж, пока все влиятельные люди в мире не решили, что Барней Келли затеял что-то дурное или что он не в состоянии контролировать поведение собственной дочери.
– А что интересовало Дебору?
– Много чего. Очень много. Все и ничего в отдельности, можете мне поверить. Она собирала слухи и претендовала на важную роль. Если хотите услышать мое личное мнение, мне кажется, что это доставляло ей чисто сексуальное наслаждение. Одним женщинам нравятся жокеи, другим – лыжники, третьим – грубияны-поляки, а у Деборы была petite faiblesse[7] к лучшим агентам мира. Впрочем, что бы это ни было, для ее отца все складывалось скверно. Он очень переживал.
– Ладно, Рута, спасибо, – сказал я.
Несмотря на приступы ревности, вызванные каждым из трех ее любовников, в сердцевине боли таилось легкое опьянение тем, что я наконец-то что-то узнал.
– Но я еще не задала своих вопросов, – заметила Рута.
– Что ж, задавай.
– Мистер Роджек, как вы думаете, почему я работаю на мистера Келли? На что я рассчитываю?
– Выйти за него замуж?
– А что, это бросается в глаза?
– Нет. Но я верю миссис Трилаун.
– Но все же мои намерения как-то просматриваются?
– В некоторой степени. Но, разумеется, ты очень умна.
– Очевидно, недостаточно умна, чтобы скрыть их. Вернее, умна и достаточно, но у меня нет достаточных козырей. Поэтому мне нужна поддержка.
– Поддержка помощника?
– Скажем, партнера, который руководил бы мною.
– Но, дорогая моя, Бесс права. Он не женится на тебе.
– Вы, мистер Роджек, рассуждаете, как глупец. А вы ведь не глупец. Я не настолько помешана на себе, чтобы не понимать, что мистер Келли в состоянии купить и продать девушку вроде меня десять тысяч раз. Но я кое-что знаю. – Ее глаза показались мне немного выпученными, на немецкий лад, словно мысли давили на них изнутри.
– Ты и в самом деле что-то знаешь?
– Массу всякого. И потому у меня есть шанс женить его на себе. Если я правильно распоряжусь своими картами.
– А что ты намерена предложить своему консультанту?
– Вы мне говорили, что из вас гвозди делать можно. И я вам верю. Я не стала бы пытаться обвести вокруг пальца человека вроде вас. Кроме того, вы можете доверять мне.
Ее слова позабавили меня.
– Весь трюк в том, – сказал я, – чтобы не терять чувства меры. С какой это стати я буду доверять тебе? Я наверняка не мог бы доверять тебе в делах с легавыми.
– Легавыми? – Она не знала этого слова, и это раздражало ее, как поиск куда-то запропастившегося инструмента.
– С полицией.
– Ах, это! Прошлой ночью! Вы вроде бы пообещали сделать мне ребенка. Я вовсе не так уж хочу ребенка, но вы пообещали, а не сделали. Может, это и мелочь, но мелочи такого рода не рождают в женщине верности до гроба.
Тем не менее эта мелочь напомнила нам о проведенном вместе вечере.
– Был ведь и второй раз, – сказал я.
Рута усмехнулась.
– Да, был и второй раз, – сказала она. – Но это пролетело.
– Весьма сожалею.
– Чаще всего пролетает.
– Может, у тебя какая-то инфекция?
– Ха-ха-ха, этого мне только и не хватало.
– А Келли нас не подслушивает? – неожиданно для самого себя спросил я. Я вдруг остро ощутил его отсутствие.
– Думаю, он пошел поглядеть на Деирдре.
Мне захотелось спросить, не может ли он как-нибудь подслушать наш разговор. Правда, в комнате не ощущалось той спертости воздуха, которая наводит на мысль о микрофонах, но, с другой стороны…
– Нет ли тут подслушивающего устройства?
– Он велел убрать его.
– Вот как? А почему?
– Потому что однажды мне посчастливилось обнаружить, что его уборная не заперта, и подслушать его беседу в библиотеке. Она произвела на меня столь сильное впечатление, что я не удержалась и записала все на магнитофон.
– И в тот день ты узнала то, что теперь знаешь?
– Да, в тот день.
– И это так важно, что он на тебе женится?
– Может быть, женится, а может, и нет.
– Но, наверно, этого вполне достаточно, чтобы убрать тебя?
– Ну, – ответила она, – я надежно припрятала копии пленки.
– С тобой лучше не ссориться.
– Спасибо. Но это еще не согласие на союз.
– Тогда открой мне свою информацию. Кто знает, чего она стоит?
– Кто знает? – рассмеялась она. – Она стоит дорого, можете мне поверить.
В ответ я тоже рассмеялся.
– А может, я не хочу тебе верить? Может, я догадываюсь, что это за информация?
– Может быть, и догадываетесь.
Все, тупик. Я понятия не имел, о чем она говорит, правда, казалось, я вот-вот должен был догадаться, словно где-то в самой глубине мне уже была послана весть. То есть в моем мозгу вспыхнул приказ не развивать эту тему. Словно я всю жизнь прожил в темном подвале, а сейчас тут зажегся свет. Но я слишком долго жил без него. Я вновь почувствовал желание выйти на балкон и прогуляться по парапету.
– Давай-ка выпьем, – сказал я.
Что-то в самом деле случилось. Тихо, мирно, забыв об обещании, данном Деирдре, я решил выпить.
Мы выпили молча, каждый ждал, пока заговорит другой. И тут вернулся Келли.
– Деирдре еще тревожится? – спросила Рута.
– Да, очень.
– Пойду попробую убаюкать ее.
И вот мы остались вдвоем с Келли. Он откинул голову назад, словно пытаясь всмотреться в мое лицо.
– Давай поговорим?
– Я готов.
– Ты и представить не можешь, что у меня был за денек, – он потер глаза. – Впрочем, у тебя, должно быть, тоже было немало тяжелых минут.
Я промолчал. Келли понимающе кивнул.
– Толпы людей. Друзья, враги, кто угодно. Я только что распорядился внизу – больше никого не впускать. Все равно, наверно, уже очень поздно. Который час на твоих?
– Третий.
– А я думал, что уже ближе к рассвету. Ты в порядке?
– Сам не знаю.
– Я про себя тоже. Весь день был в каком-то отупении. Один раз разрыдался. Среди всего этого столпотворения я все время почему-то ожидал, что вот сейчас появится Дебора и потребует выпить. И вдруг – бах! Никакой Деборы больше нет! – Он проговорил все это очень мягко и кивнул. – А ты все еще помалкиваешь, Роджек?
– Мы с Деборой сильно поцапались, чего уж тут скрывать.
– Признание говорит в твою пользу. Но мне всегда казалось, что ты от Деборы без ума.
– Долгое время так оно и было.
– Жаль, что кончилось.
– Жаль.
– Все вокруг уверены, что ты ее столкнул. Мне пришлось целый день убеждать их в том, что ты этого не делал.
– Я этого и не делал.
– Очень хорошо. Замечательно.
– Разумеется, хорошо, если говорить об услуге, оказанной вами мне.