— Малыш, мне помощь твоя нужна.
Патрик тут же взялся за трубку телефона, стоявшего рядом с кассой.
— Нет-нет, — сказал аббат. — Я решил назначить тебя главным обрядником.
Это было самое почетное звание, на какое мог рассчитывать мальчик. Главный обрядник проводит все церемонии в храме: звонит в колокольчик, приглашая к коленопреклонению, руководит органистом и причетником, дирижирует детским хором, иногда даже помогает служке кадить, разгоняя дымок от ладана по церкви, призывает паству склонить головы, молча обратиться к Господу и каяться во всех грехах вплоть до первородного, молится вместе с нею, запевает — сперва еле слышно, затем все громче и громче — церковный гимн, славящий муки распятого Спасителя.
Во время Второй мировой войны Мен жил, затаив дыхание, и его обитатели до сих пор помалкивали: за несколько лет трудно искоренить глубоко въевшийся страх. Они узнали, что такое немцы. Теперь они с изумлением узнавали, что такое американцы, которые в свою очередь наводнили Орлеанский округ, возводили какие-то сооружения, расширяли базы, натягивали километры колючей проволоки для охраны своих складов, оборудования и чистеньких магазинов, а заодно контролировали с помощью врачей и санитарных предписаний все окрестные бордели.
Муниципалитет Орлеана выпустил призыв «Let’s be friends!» (Будем друзьями!). Звездно-полосатое знамя развевалось над казармой Колиньи. По Орлеану бродили три тысячи бездомных. Американские офицеры занимали виллы и замки. Так, генерал, командующий Орлеанским гарнизоном, поселился в замке Лa Мотт на берегу Луарэ.
Генвиль, хозяин ресторана «У Луизы», повесил на двери своего заведения табличку: «Американским оккупантам вход запрещен».
Самые прогрессивные граждане Орлеана и Мена, завистливо наблюдавшие за роскошной жизнью офицеров на бульваре Шатоден и клеймившие их нравы, уже страстно мечтали о том, чтобы пришли русские и прогнали эту саранчу. После Освобождения в городке по инициативе местного каменщика Ридельски была организована ячейка французской компартии.
Над входом в кафе, в десятке метров от дома доктора Карьона, на серой стене висела красная морковка. Правда, морковка была скорее бурой, чем красной, и не светилась. Это мрачноватое украшение прекрасно сочеталось с размытой дождями старой вывеской на улице Ла Мов. Там находился местный табачный склад. Там же собирались члены ячейки — каменщик Ридельски, кузнец из Клери, двое учителей из Мена и два-три студента, учившихся в Орлеане. Они говорили: «Мы — живые мертвецы. Мы хуже рабов, мы подлые холуи. Дважды за десять лет мы по-королевски принимали врагов. Немецкая оккупация приучила нас к смирению и коллаборационизму. Мы покорно отдаем им свои дома, и цены на жилье растут. Мы их кормим, и жизнь дорожает».
Пьер Пужад[7] говорил: «Государство желает нам смерти». Коммунисты предостерегали население от постыдной, унизительной зависимости. «Тот, кто примет их у себя, — возглашали учителя, — тот вольется в ряды захватчиков. Вы будете работать на оккупантов, питаться подачками с их рук, надевать их обноски, подражать их нравам; вам понравится пить то, что пьет ваш тиран, и мыслить так же, как он. Вы жаждете рабства, вы жаждете собственной гибели».
На дорогах, ведущих к базам НАТО, стали появляться лозунги «US GO НОМЕ»[8], крупные белые буквы на обочинах шоссе, на стенах заводов, на парапетах ремонтируемых мостов были видны издалека.
Они выходили из домов на заре, с ведрами в руках, будто рыбаки.
И писали все ту же фразу — кто щеткой, кто кистью, окуная их в ведра с масляными белилами, оставлявшими подтеки на оголенных каменных стенах. Советские войска как раз вошли в Венгрию. Призраки утренних рыбаков уверяли, что вовсе не они разливают по асфальту масло перед проездом американских автоколонн, после чего машины идут юзом и падают вниз с откоса. Вовсе не они подсыпают сахар в баки коричневых «тандербердов» и «фордов», чтобы офицеры и солдаты сидели по казармам и захотели поскорей вернуться домой.
— Положи сюда руку!
— Нет, Патрик.
— Ты меня любишь?
— Да.
Они разговаривали шепотом. Внезапно он рванул к себе руку Мари-Жозе и прижал ее к низу живота. Она с криком вырвалась.
7
Пьер Пужад (р. 1920) — французский политический деятель, руководитель