ГЛАВА 8
Зеленый остров
Однажды утром, очень рано, я услышала миссис Тодд в саду, у себя под окном. По необычной громкости замечания, с которым она обратилась к какому-то прохожему, и по мелодии знакомого гимна, который она пела, пока занималась своими травами, и который был, конечно, адресован моему сладко дремлющему сознанию, я поняла, чего ей хочется: чтобы я проснулась и вышла в сад поговорить с ней.
Через несколько минут она откликнулась на мой сонный голос из-за занавесок.
— Небось собираетесь на целый день в свой школьный дом, — сказала она тоном, близким к отчаянию. — Да, небось заняты будете ужасно.
— А может быть, и нет, — сказала я. — И что это с вами, миссис Тодд? — Я-то подумала, что жаркая погода соблазнила ее предпринять одну из любимых ее прогулок по прибрежным пастбищам, пособирать трав и прочих прелестей и она была бы не прочь оставить дом на меня.
— Нет, — ответила она весело, — пешком я никуда не собираюсь, но вот не знаю, найдется ли до конца лета еще один такой хороший денек, чтобы побывать на Зеленом острове и навестить мать. Я нынче проснулась очень рано и все думаю о ней. Ветер слабый, северо-восточный, понесет нас сразу куда нужно, а в это время года он легко может к вечеру перемениться на юго-западный. Да, день будет хороший.
— Вы поговорите с капитаном и о мальчиком Бауденом, если кого из них встретите по дороге к пристани, — сказала я. — Возьмем большую лодку.
— Ох ты горе мое, — проговорила миссис Тодд сердито, — дайте уж мне поступить по-своему. Нет, милочка, большую лодку мы не возьмем. Я добуду плоскодонку, и мы с Джонни Бауденом сами и будем экипажем. Хорошая плоскодонка — что может быть лучше? Бриз легкий, зыби не будет, а Джонни — сын моего двоюродного брата; мать ему обрадуется, а все время, что мы там пробудем, он все равно проторчит в селедочной запруде. Ни к чему нам мужчины, чтобы о них еще и заботиться, ни минуты спокойной для себя не останется. Нет, уж вы давайте по-моему, ускользнем одни и мать повидаем. Завтрак, какой ни на есть, наверно, уже готов.
Я к тому времени неплохо узнала миссис Тодд как квартирную хозяйку, собирательницу целебных трав и местного философа. Раз или два мы вместе плавали вдоль берега в лавки в какой-нибудь городок, покрупнее Деннет-Лендинга; но как с мореходом мне еще только предстояло с ней познакомиться. Час спустя мы оттолкнулись от причала в желанной плоскодонке. Прилив, можно сказать, кончился, начинался отлив, и кое-кто из друзей и знакомых стоял возле плохонькой пристани и подбадривал нас словом и несомненным интересом. Джонни Бауден и я гребли изо всех сил, спеша туда, где можно было поймать бриз и поставить малый парус, который лежал кое-как свернутый вдоль планшира. Миссис Тодд, суровый и неумолимый законодатель, сидела на корме.
— Вы лучше пустите ее плыть как хочет, дойдем туда так же быстро, отлив вынесет ее отсюда, а дальше ветра хоть отбавляй.
— Плохо ваша лодка уравновешена, миссис Тодд, — раздался голос с берега. — Нагрузились так, что лодка будет скрести по дну. Вы не сможете пойти по ветру. Лучше садитесь на середину, миссис Тодд, а мальчик пусть держит шкот и после того, как поставит парус. Иначе вы никогда не попадете на Зеленый остров. Говорю вам, лодка плохо уравновешена — перегружена на корме!
Миссис Тодд не без труда обернулась и посмотрела на беспокойного советчика, мое правое весло выскочило из воды, и мы, казалось, вот-вот опрокинемся.
— Это вы, Аса? Доброе утро, — сказала она вежливо. — Я всегда больше любила сидеть на корме. Вы когда же спустились с гор?
Этот намек на нерыбацкое происхождение Асы оценила и остальная публика. Мы были уже довольно далеко от берега, но все слышали удаляющийся смех, а Аса, всегда готовый критиковать и советовать, отвернулся и, возмущенный, ретировался.
Поймав ветер, мы быстро двинулись к морю и остановились только затем, чтобы пропустить перемет, при виде которого миссис Тодд нахмурилась и объяснила, что ее мать, возможно, и не готова накормить трех лишних едоков. Это был перемет ее брата, и она как раз решила присмотреть пикшу покрупнее. Я перевесилась через борт лодки с большим интересом, а миссис Тодд в это время ловко перебирала руками длинную нить крючков и, отпуская сердитые замечания по адресу никчемных морских созданий, что питаются наживкой, осматривала добычу, и либо оставляла ее на перемете, либо стряхивала обратно в волны. Наконец она нашла то, что назвала приличной пикшей, забрала ее на борт, решительно лишила ее жизни, и мы поплыли дальше.
Пока мы так плыли, я выслушала увлекательный рассказ о природе этих островов, представляющих собой по большей части голые скалы со скупыми полосками овечьих пастбищ в начале лета. На одном из таких пастбищ нетерпеливая стайка овец сбежала к самому краю воды и заблеяла при виде нас так жалобно, что я была готова остановиться, но миссис Тодд повернула лодку прочь от скал и разругала владельцев этих овец, с которыми была знакома, за то, что те пожалели животным соли, а главное — заботы, нужной этим несчастным. Жаркое солнце превращает в тюрьмы эти маленькие острова, которые в начале июля со своими прохладными родниками и короткой густою травой могли бы быть настоящим раем. Указав вдалеке большой остров, моя спутница весело поведала мне, что землю на нем когда-то поделили два фермера, и с тех пор вот уже три поколения жителей одной половины острова не общаются с жителями другой его половины, не общаются даже в дни болезни, или смерти, или родов. Когда один из них, например, узнал, что война окончена, он выжидал целую неделю, прежде чем, подойдя к стене, сообщить это известие соседям. Понимаете, уж такие они люди. В глуши надо же чем-то развлекаться. А быть связанным с людьми, которые вам не по душе, куда хуже, чем жить одному. Вообще-то, каждый жалуется на свои невзгоды соседям, многие любят порассказать о себе, посплетничать. Но вот она, например, ценит разнообразие, а некоторые люди круглый год в понедельник стирают, а во вторник гладят, даже если в этот день приезжает бродячий цирк!
Задолго до того, как пристать на Зеленом острове, мы увидели белый домик, стоящий высоко, как маяк, — домик, в котором родилась миссис Тодд и где на зеленом склоне над водой жила ее мать; еще выше темнел хвойный лес. Многие поля были засеяны, что скоро стало отчетливо видно. Миссис Тодд, правда, разглядела это еще издали.
— Поздняя картошка у мамы что-то запаздывает, ей пока не хватало дождя, — такой она вынесла приговор. — И сорняков в ней, как говорится, больше, чем на Главной улице в Каупер-Центре. Братец Уильям, надо полагать, занят — тут и селедочная запруда, и рыбацкие шхуны наживкой снабжай, — о земле ему и подумать некогда.
— А зачем флаг вон там, среди пихт, за домом? — спросила я с интересом.
— А-а, это знак селедок, — отвечала она милостиво, а Джонни Бауден посмотрел на меня с презрительным удивлением. — Когда селедки много и для шхун хватает, они поднимают этот флаг; а когда клев плохой, дают об этом знать на берег, тогда приходят маленькие лодки и набирают сколько требуется из переметов. Вот она, глядите! Вон она, мать, машет чем-то от парадной двери. Она до пристани доберется одновременно с нами.
Я увидела, как в дверях дома что-то затрепыхалось, но еще быстрее нашел дорогу сигнал от сердца на берегу к сердцу в море.
— Как вы думаете, откуда она узнала, что это я? — сказала миссис Тодд, и на ее широком лице появилась нежная улыбка. — Все остаешься ребенком, пока есть мать, к которой можно прибежать и нажаловаться. А теперь смотрите на трубу. Это она пошла разжечь пожарче огонь. Ну вот, я очень рада, что мама здорова, вам будет очень приятно с ней познакомиться.
Миссис Тодд откинулась назад в своей любимой позе, и лодка опять закачалась. Она покрепче ухватила гафель и боковую шкаторину малого паруса и перебрала шкот в руках, как подгоняют лошадь вожжами. Сразу же налетел новый шквал, и мы как будто пошли вдвое быстрее. И скоро настолько приблизились к берегу, что увидели, как крошечная фигурка с косынкой на голове спустилась по полю и остановилась ждать нас у мыса на отмели.
Скоро плоскодонка проскребла по гальке, и Джонни Бауден, который всю дорогу оставался без дела, выскочил из лодки и, как настоящий мужчина, попытался поднять нас на следующей волне так, чтобы миссис Тодд могла причалить посуху.