Не самый удовлетворительный ответ.
Глория поднялась вскоре после Теда; вместе они спустились в кухню. Детей треволнения дня здорово вымотали, те спали как убитые. Тед, не вставая из-за стола, глянул на встроенные в плиту часы: стрелки показывали девять. Глория наливала себе кофе.
Зазвонил телефон; Тед направился к аппарату.
– Да пусть себе звонит, – сказала Глория.
Тед помешкал у телефона, оглянулся на жену, затем снял трубку. В трубке раздался мужской голос:
– Ты сам дьявол. Ты – Люцифер, объявившийся среди нас. Господь поразит тебя.
– Господь уже пытался, – ответил Тед и повесил трубку.
Звонок глубоко поразил его – но то, что он мгновенно нашелся с ответом, поразило его ничуть не меньше, Всю свою жизнь Тед придумывал блестящие ответные реплики с опозданием на несколько часов.
– Кто это был? – спросила Глория.
– Да псих какой-то, – отозвался Тед. – Боюсь, таких звонков нас ждет немало.
– Что тебе сказали? – Глория сидела за столом и, пытаясь успокоить нервы, дула на кофе.
– Парень сообщил, что я дьявол, – вздохнул Тед.
– Ох, – отозвалась Глория. – И что, это правда?
Тед заглянул жене в глаза и понял, что вопрос не так уж глуп.
– Вряд ли, родная. Сдается мне, будь я дьяволом, уж я бы об этом знал.
– Да, наверное, – кивнула она.
– Еще скажите, что я – сын сами знаете кого! – рассмеялся Тед.
Глория, которая всегда – если не втайне, то про себя – ощущала потребность веры хоть в какого-нибудь бога, даже не хихикнула. Еще до того, как Стриты обзавелись детьми, она пару раз заговаривала о церкви, но Тед поднимал ее на смех, и она смущенно замолкала. Однако в свете их нынешнего положения иррациональное и сверхъестественное казалось не настолько уж из ряда вон выходящим. Тед хотел сказать жене: то, что он сидит здесь, перед ней, лишний раз доказывает, что никакого бога нет; но промолчал, упражняясь в новообретенных благоразумии и деликатности – не желая без причины ранить ее чувства. На самом-то деле он был добр – и ему нравилось думать о себе в этом ключе. Да, он и прежде был хорош к другим, дружелюбен и даже открыт, а порою понимающе-снисходителен; сейчас же стал по-настоящему добрым и великодушным человеком и возненавидел себя прежнего, потому что вдруг ясно понял: его жена – единственная, к кому он никогда не был особенно добр или особенно великодушен.
Телефон зазвонил снова.
– Я возьму, – сказала Глория.
Она подошла к аппарату и сняла трубку.
– О, привет, Этель.
Этель была сестрой Теда; но с тех пор, как более десяти лет назад умерла их мать, а отца вслед за тем поместили в частную клинику, потому что у него была болезнь Альцгеймера, особой близости между братом и сестрой не было. Этель, чопорная и бесцеремонная, вечно лезла всех поучать, в худшем смысле этого слова. Тед никогда ей не звонил, и она никогда не звонила ему, вот разве что сообщить о постоянно ухудшающемся состоянии отца.
– На похоронах нам тебя очень не хватало.
Теда это замечание немало позабавило.
– Что ж, – сказала в трубку Глория, – похоже, в этом плане новости довольно-таки близки к истине. – Она оглянулась на Теда и пожала плечами. – О, да вот он, рядом сидит. – И передала ему трубку.
– Привет, Этель, – сказал он.
– Я так понимаю, ты не умер, – отозвалась Этель.
– Ну, вроде того.
На том конце провода Этель молчала.
– Как дела в Балтиморе? – полюбопытствовал Тед.
И тут Этель словно прорвало:
– Какого черта там у вас происходит? То ты мертв, а то тебя показывают по Си-эн-эн и по всем программам, сколько есть. Как ты вообще ожил-то?
– Давай-ка расставим точки над i, – проговорил Тед спокойнее, нежели сам от себя ожидал. – Когда я умер, тебе было настолько все равно, что ты даже на похороны приехать не потрудилась, зато стоило мне ожить – и ты тут же принимаешься мне названивать.
– Не хочешь ли ты мне что-нибудь рассказать? – спросила Этель.
– Что именно? Ты имеешь в виду, не наследственное ли оно? – Теду ужасно хотелось предложить сестре взять да отрезать себе голову и проверить на собственном опыте, но вместо того он сказал: – Мы вообще-то все ужасно напуганы. Извини, сейчас я немного занят. Передавай привет этому, как-бишь-его. – И повесил трубку.
В дверь позвонили.
– Ну, что еще? – буркнул Тед.
Они с Глорией прошествовали к двери – прямо как были, в халатах. Переглянулись – и Тед отпер дверь. Сей же миг их ослепили яркие вспышки: повсюду торчали подсвеченные сзади головы, со всех сторон в них тыкали микрофонами.