– Итак, мое имя вы знаете. – Тед оглядел незнакомца с головы до ног: широкие черные брюки, оливково-зеленый свитер с воротником «хомут» – точь-в-точь телячья голова под соусом на блюде! – черные тряпичные кроссовки на высокой подошве. – А как вас прикажете величать?
– Зовите меня Клэнси, – отозвался он.
– Ладно, пусть будет Клэнси. Что дальше?
– А знаете, мой отец, военный до мозга костей, как говорится, воевал и во Второй мировой, и в Корее, – сообщил Клэнси, словно для того, чтобы потянуть время, и поменял позу, давая понять, что будь тут столб, уж он бы не упустил возможности к нему прислониться. – Так вот он мне всегда говорил, что лучшая армия – та, про которую никто не знает. Жаль, что его больше нет. Ему бы нынешний мир пришелся по душе.
– Он погиб в Корее? – спросил Тед.
– Не-а, выстрелил себе в голову из «люгера», что отобрал у шестнадцатилетнего фрица в день «Д»,[xxxii] когда мой сводный брат признался ему, что он… ну, типа голубой.
– Но для вас, конечно же, не имеет ни малейшего значения, знаю я об этом или нет, – отметил Тед.
– Да в общем нет, это я просто светскую беседу поддерживаю в ожидании транспорта. Эй, а вымазались-то вы как! Где вас носило?
– Вы просто не поверите. – Рокот вертолета послышался ближе. – Куда меня повезут?
– Недалеко, – заверил Клэнси. – Может, даже подремать удастся. Вам это явно не помешает. Признавайтесь, вы когда-нибудь на «вертушках» летали?
Тед покачал головой.
– Вам понравится. Там по-настоящему шумно. Рев, грохот – ух, здорово! – Клэнси уже приходилось повышать голос, чтобы перекрыть вертолетный гул.
– Вы не знаете, с моей семьей все в порядке? – спросил Тед.
– Держу пари, у них все тип-топ. – Вот теперь Клэнси действительно кричал. Лопасти черного вертолета поднимали клубы пыли. – Красотища, а? – Клэнси протянул руку, Тед встал, спустился с крыльца, поравнялся с ним. – Внешний мир – жестокое место, по-настоящему жестокое, и притом ненадежное! – Вертолет уже приземлился, но лопасти его все еще вращались. – Пригнитесь. – Клэнси глянул на Теда и не то улыбнулся, не то рассмеялся. – Думаю, не вам мне об этом говорить. А может, как раз вам. Ну да ладно, грузитесь.
Они поднялись на борт.
– Вы, конечно же, жене позвонить не разрешите? – заорал Тед.
Клэнси покачал головой. Вертолет поднялся в воздух; никто не проронил ни слова – было слишком шумно. Молчал Тед, молчал Клэнси, молчали вооруженные солдаты, ремнями пристегнутые к месту. Повсюду вокруг Тед видел молодые, бездумные, ожидающие приказа лица, и хотя в глазах читался страх, смотрели они словно насквозь, не холодные, нет, однако бесстрастные, словно роботы. Тед понятия не имел, куда они держат путь; знал лишь то, что летят они в сторону солнца и, следовательно, на восток, еще дальше от его семьи.
Страховой агент даже не стал делать вид, будто узнает Глорию Стрит, сидящую напротив у зеленой металлической конторки. Куда только подевалось его былое все из себя пылкое дружелюбие, с каким, устроившись за столом в столовой Стритов, он составлял и впаривал им свой полис! Зеленовато-голубая рубашка с белым воротником и манжетами и широкий галстук на удивление подходили к худощавой фигуре. Он был высок даже сидя; с виду – этакий обыватель из предместья: губы едва различимы, лицо чисто выбрито. Тут же висела фотография его семейства: пухлая, дебелая блондинка с пятачком-носом и две свинушки-девчушки.
– Итак, чем могу вам служить? – осведомился агент, не отрывая глаз от лежащего перед ним досье. – Миссис Стрит.
– Мне бы хотелось получить страховку за моего мужа, мистер Эйкерз. Полис оформлен на пятьсот тысяч долларов.
Эйкерз рассмеялся.
– Но ваш муж жив.
– Вообще-то у меня на руках свидетельство о смерти, подписанное патологоанатомом, а я так понимаю, ничего больше мне и не требуется.
– Но я сам видел мистера Стрита по телевизору.
– Согласно заключению коронера, он мертв. Банковский чек меня устроит.
– Но…
– Если вы предъявите мне мужа живым и невредимым, я охотно замну это дело. – Глория чувствовала, что ситуацией владеет, и ей это нравилось – слишком долго она была во власти обстоятельств. – Я предпочту скорее мужа, нежели деньги, но, как говорится – либо то, либо другое. Я уверена, что смогу найти адвоката, который мне поможет.
– Вы ведь и сами не верите, что ваш муж мертв.
– Мне известно только то, что коронер – обладающий всеми официальными полномочиями чиновник округа – считает моего мужа мертвым, а я его, представьте себе, нигде не вижу. Может, вы мне его покажете?