– Вы как хотите, а я пошел отсюда, – сообщил Тед.
Солдаты бочком-бочком отодвинулись от двери: один винтовку вообще выронил, другой держал оружие за дуло, а ложе болталось у ноги. Тед в очередной раз отметил про себя, что пули не возымели никакого эффекта, но удивиться – не удивился. По всей видимости, он и впрямь неубиваем. Может, дело в том, что он и без того мертв – кто знает? По иронии судьбы, если бы юнцы бросились на него и задержали силой, освободиться ему бы не удалось, подумал Тед. А поскольку пули прошли сквозь мишень, ничем ей не повредив, солдаты рухнули в обморок. Тед открыл дверь и вышел в длинный, белый коридор. Куда податься – направо, налево? Оба направления выглядели совершенно одинаковыми, и там, и там футах этак в ста маячили повороты.
Моторка, тарахтя, отошла от гавани.
– Ночная прогулка по морю – право, звучит соблазнительно, – раздался голос Ричарда за спиной Глории.
Глория не обернулась, хотя голос узнала.
– Для меня там больно темновато, – заметила она.
– Дети спят?
– Да.
– Надеюсь, днем я вас не слишком смутил, – промолвил Ричард. Он оперся на перила и посмотрел вниз, на воду вместе с нею. Со стороны бара донеслось нестройное пение. – Ненавижу это место, – буркнул Ричард.
– Тогда зачем вышли? – рассмеялась Глория.
– Да заснуть никак не могу. В нашем милом, патриархальном городке шум стоит адский. А в этих хибарах звукоизоляции никакой. Впрочем, тут и окон-то не закрывают.
– Зато здесь красиво, – отозвалась Глория. – А что вы, собственно, тут поделываете?
– Выбираюсь поразвеяться. Много рыбачу. Вон там у меня лодка. – Ричард указал на средних размеров моторку. – Не ахти что, зато забавно. Дом мне от родителей достался. А вы где остановились?
– В отеле «Каталина».
Ричард кивнул.
– Можно, я задам вам один вопрос?
– Пожалуйста.
Глория развернулась и заглянула ему в глаза.
– Почему вы со мной беседуете? Ну, то есть вас привлекаю я или тот факт, что мой муж умер и воскрес к жизни?
– Вы.
– Почему?
– Потому что вы привлекательная. Вы умница.
Глория улыбнулась, но не потому, что комплимент ей польстил. Просто она мало-помалу обретала в себе ту самую уверенность, которой ей всегда так недоставало.
– Спасибо за добрые слова. – Она глядела в лицо собеседника и думала, что тот и впрямь хорош собой.
– А вы способны на безумства? – полюбопытствовал Ричард.
– Долго вы эту строчку репетировали?
– Простите.
– То есть вы хотите меня поцеловать, – подвела итог Глория. И, не дожидаясь ответа, сообщила: – Тогда знайте, что последний мужчина, с которым я целовалась, вообще не подавал признаков жизни. – Она закрыла глаза. – Хорошо, поцелуй меня.
– Глория, – проговорил Ричард.
– Ну же, целуй, если хочешь, – повторила она, не открывая глаз.
Глория почувствовала, как его полные губы жадно прильнули к ее губам, его грудь – к ее груди, его пальцы сжали ей плечи. Она чувствовала, как в его больших пальцах вибрирует пульс – в жизни своей она не ощущала поцелуя настолько безжизненного. Она открыла глаза – и Ричард отстранился и убрал ладони с ее плеч.
– Доброй ночи, Ричард, – попрощалась она.
Коридор походил на гигантский зев: ничего подобного Тед отродясь не испытывал. Ощущение было такое, словно его проглотили и переваривают. Сама база, возможно, была не из крупных, зато лабиринт лабиринтом. Если не считать того, первого шага из лифта, с любой другой точки взгляду открывалось не больше, чем отдельно взятое помещение или коридор: все равно как в подводной лодке либо в туннеле. Тед думал, что ему позарез необходим солнечный свет, а не это искусственное марево, и размышлял, а вдруг он – вампир наоборот, не бежит от солнца, но, напротив, нуждается в нем. И в воздухе тоже; при том, что дышать он не дышал. Стены словно смыкались. Тед сворачивал налево, направо, налево, снова и снова, блуждал по бесконечным переходам, превосходно освещенным и ослепительно белым. На каждом шагу встречались двери из нержавеющей стали, совершенно одинаковые, если не считать разнообразия запирающих устройств, – чего доброго, он просто-напросто ходил по кругу. Не было ни указателей, обозначающих сектора, ни часовых, охраняющих тамбуры.
Мертвое тело не ведало усталости, однако разум, столь полный жизни – новой, лучшей жизни! – похоже, притомился. Затерянный в поисках выхода, точно зверь в поисках пищи, Тед ощущал себя ничтожнее животного. Ибо ни одно животное не рыщет где попало, высматривая добычу: зверь ищет методично, в разумных местах. Тед притормозил и попытался войти в какую-нибудь из комнат. Понажимал кнопки на панели, попробовал сосканировать рисунок сетчатки у следующей двери, приложил ладонь к детектору у третьей – и вдруг был впущен. Но внутри обнаружилась вовсе не комната, а уходящий вниз спуск, витой, плавно понижающийся коридор, освещенный не хуже предыдущих, вот только стены были светло-голубые, а не белые. Тед кружил и кружил по спирали, пока его не вынесло в просторное полутемное помещение, заполненное пустыми терминалами: экраны компьютеров испускали свет и высоко, пронзительно гудели. Посреди всего этого за рабочим столом восседал полноватый человечек. Он медленно поднял взгляд – и обнаружил перед собою задрапированного в простыню Теда. Все так же медленно незнакомец вернулся к своим записям.