Речь идет о научном сотруднике одного из советских научно-исследовательских институтов (фамилия его до сих пор скрывается), эмигрировавшем на Запад и утверждавшем, что он имеет информацию о советских военных расходах.
Это, естественно, привлекло к нему внимание западных спецслужб, и он в течение длительного времени допрашивался сотрудниками ЦРУ и РУМО во время своего пребывания в Германии в 1975 году.
По утверждениям этого эмигранта, военный бюджет СССР в 1970 году составлял 50 млрд. рублей, из которых 20 млрд. рублей шло на закупку вооружения. Это означало, что Советский Союз тратил на военные нужды примерно треть всех советских бюджетных расходов или 12-13 процентов ВНП. Получалось, что ЦРУ в своих оценках занижало общие советские военные расходы в два раза, а советские закупки вооружения — даже в три раза.
Внутри разведывательного сообщества разразился скандал, отклики которого проникли и на страницы прессы[19].
В вопросе о приведенных эмигрантом данных столкнулись две точки зрения — ЦРУ, выражавшего сомнения в достоверности приводимых данных, и РУМО, считавшего сведения эмигранта достоверными.
По некоторым утверждениям, с целью дискредитировать показания эмигранта, ЦРУ даже сфальсифицировало результаты проверки эмигранта на «детекторе лжи»[20]. В ответ на это директор РУМО генерал-лейтенант Дэниэл Грэхэм (вскоре после этого эпизода он вышел в отставку и был назначен членом «Команды Б») обратился через министра обороны Джеймса Шлезинджера к шефу ЦРУ Уильяму Колби с требованием о повторной проверке эмигранта на «детекторе лжи». Согласие Колби было получено, и после дополнительной проверки его показания были признаны достоверными.
Все это сильно смахивало на мистификацию. Никаких достоверных данных о советских военных расходах эмигрировавший научный сотрудник не мог предоставить по той простой причине, что ими не располагало даже само высшее руководство СССР. Ибо их не существовало в природе. Подавляющая часть советских военных затрат растворялась в статьях расходов на народнохозяйственные нужды. Со своей стороны, все оборонные предприятия списывали свои социальные и другие расходы (жилищное строительство, содержание детских садов, пансионатов, охотничьих домиков для начальства и т.п.) по статьям затрат на военную продукцию, к тому же «продававшуюся» государству по смехотворно низким искусственным ценам. Именно поэтому никакая иностранная разведка не могла вскрыть «тайну» советского военного бюджета, так же как сейчас было бы бесполезно пытаться установить истинные советские военные расходы через изучение сверхсекретных архивов и документов. Можно только констатировать, что все публиковавшиеся официальные данные о военных расходах СССР были явной и бездарной ложью.
Судя по тому, как упорно американские разведчики допытывались «правды» о военном бюджете у несчастного эмигранта, они были уверены, что детально спланированный военный бюджет у СССР был и просто тщательно скрывался.
Я не сомневаюсь, что этот научный сотрудник просто пытался дать свою оценку военных расходов СССР, в то время как допрашивавшие его разведчики требовали от него твердых цифр, постоянно ловя его на противоречиях. По словам лиц, изучавших протоколы его допросов, он часто приходил в отчаяние от того, что допрашивавшие его сотрудники ЦРУ и РУМО имели самое приблизительное представление о советской статистике, по многу раз задавая ему одни и те же вопросы[21].
В результате каждый из допрашивавших перебежчика разведчиков находил в его ответах то, что отвечало его собственным интересам. Так, эксперт РУМО Уильям Ли на основе изучения показаний эмигранта пришел к выводу, что под суммой в 50 млрд. рублей военного бюджета в 1970 году эмигрант имел в виду только расходы на научно-исследовательские работы и закупку вооружения, и что фактические военные расходы были неизмеримо выше.
Несмотря на всю противоречивость показаний эмигранта, приведенные им данные были названы «Командой Б» основной причиной пересмотра со стороны ЦРУ и других разведывательных ведомств оценок военных расходов СССР в сторону их увеличения.