– Да, сэр, – сказал Айзек.
Сзади темно, ему виден только затылок Харриса и светящийся экран навигатора между передними сиденьями. Они неслись слишком быстро по извилистой дороге. А деньги и тетради по-прежнему там внизу. Если кто-то их уже не нашел. Маловероятно. Вокруг все завалено мусором, а то, что им было нужно, у всех на виду на полу мастерской.
– Сынок, не помню твоего имени, но я знаю твоего отца. Он работал в Индиане, когда на заводе “Стилкор” случился пожар.
– Айзек Инглиш. Моего отца зовут Генри.
Харрис кивнул.
– Я расстроился, когда случилась эта история. А твоя сестра – это та девушка, что уехала в Гарвард, да?
– Именно она.
– Только она в Йель уехала, – поправил Поу. – Не в Гарвард.
Харрис смиренно поднял ладонь:
– Ну извини.
– Все нормально, – отозвался Айзек.
– Вы все еще живете в том огромном кирпичном доме?
– В том, что от него осталось.
После этих слов наступила тишина. Впереди, там, где река делала изгиб, Айзек видел разбросанные по склонам холма огоньки – Бьюэлл. Он закрыл глаза, слушал шорох шин во тьме и думал, что никогда не знаешь, о чем именно думаешь. Каким безупречным оказалось его решение. Ты не сознаешь своих мыслей, тебе доступны лишь поверхностные слои сознания, адвокаты ведь только об этом и твердят. Я просто засыпаю, подумал он. Но не засну. А здоровяк Отто меж тем спит вечным сном. Что заставило тебя бросить тот проклятый шар? Он не помнил. Не помнил, о чем думал и думал ли вообще. Преступление первой степени – ты намеренно подобрал тяжелую железяку и сунул в карман. Преднамеренно. Смертельная инъекция. Говорят, не больно, но что-то не верится. Ты же отдаешь себе отчет в том, что означает этот укол, так что больно, конечно.
Он прижал пальцы к вискам. Так, сосредоточься. Необходимо убедить себя, что ты этого не делал. Безнадежно. Я не из таких.
Поу пихнул его в бок, и Айзек открыл глаза. Они проехали мимо нового полицейского участка и направились дальше к центру города. Айзек чуть вытянул шею, провожая взглядом здание, растворившееся в темноте. Миновали “Автомагазин Фрэнка”, новый Центр реабилитации для спинальных больных, Центр диализа, Центр лечения боли и диагностики, “Медицинское оборудование Ротко”. Барбершоп сдается в аренду, солярий с грязноватой витриной, здесь раньше продавали игрушечные паровозики. Магазин Блэка “Все для пейнтбола”, избирательный участок Монтгомери, закрытый, закрытая аптека, закрытый ночной клуб, закрытый “Макдоналдс”, “Словацкий Дом”, “Масонский дворец”.
И вновь закрытые магазинчики, заколоченные витрины, он с трудом припоминал, что здесь было когда-то. Каменные здания с резными карнизами; роскошно декорированные окна закрыты листами фанеры, стены облеплены рекламными плакатами лотереи. На улице непривычно много народу – субботний вечер.
– Вот бы те, кто назначает пособия, поглядели, куда идут их деньги, – проворчал Харрис. Он остановил “эксплорер” перед баром; люди тут же начали расходиться. – У вас два варианта: либо я развезу вас по домам, либо позвоните отсюда, чтобы вас забрали.
Айзек заколебался, но Поу торопливо выкрикнул:
– Мы позвоним.
– Дело ваше, – пожал Харрис плечами. – Тогда проваливайте. И скажите в баре, что я велел разрешить вам позвонить.
– Да мы отсюда и пешком дойдем, – сказал Поу.
– Нет, – отрезал Харрис. – Звоните давайте. И не попадайтесь мне на глаза.
Они дружно кивнули.
– Кстати, – сказал вдруг Харрис, – откуда у тебя рана на шее?
– Какая?
– Не играй со мной, Билли.
– Бритвой порезался, сэр.
– Билли, – печально покачал головой Харрис. – Ох, Билли. – И всем корпусом развернулся на сиденье: – Будешь продолжать – плохо кончишь. Ты меня понял?
– Да, сэр.
Харрис повернулся к Айзеку:
– Ты тоже. Вы оба, не выходите из дома пару дней. И чтоб я в любой момент мог вас отыскать.
Они вошли в бар. Слишком просторное помещение, единственный свет – от неоновой рекламы пива у стойки; деревянные стенные панели сплошь изрезаны похабными надписями и инициалами. На двух телеэкранах – розыгрыш лотереи, на третьем – повтор автомобильных гонок.
– Тут одно старичье, – шепнул Айзек.
– Хочешь, чтоб мы завалились в “Хоуи” и все нас там засекли?
– Нам вообще не надо было выходить из машины.
– Ага, и как объяснить моей матери, почему Харрис подбросил меня до дома?
– Это последнее, что меня, черт возьми, беспокоит, – ответил Айзек.
Барменша, с сигаретой в зубах, медленно двинулась в их сторону. Молодая симпатичная девчонка, Айзек узнал ее, в школе училась на несколько классов старше.