Шатаясь, он поднялся, смахнул с кровати забежавшего таракана и вышел наружу – отлить в ближайшем кусте.
Затем проковылял обратно, схватил банку пива, сел и стал размышлять. Через десять минут он снова вышел и с размаху ногой открыл дверь ребячьего трейлера. Никого там не было.
– Эй, где вы все, черт вас возьми, – заорал он. – И где, черт возьми, мой обед?
Тут он заметил, что нет на месте и фургона.
– Проклятье, – пробормотал он, опять направляясь в главный трейлер. Эта шлюха взяла его фургон и ребят. Шлюха за это поплатится, за то, что является домой поздно. Никто еще с ним так не обращался. Никому еще не удавалось заставлять Примо Анджело ждать и не поплатиться за это.
Льюка было необходимо оставить в больнице.
– Я ни за что не уйду, – сказала Арета Мэй и упрямо сжала рот, – ни за что.
– Если вы останетесь, мы тоже, – ответил Ник.
– Нет, ты лучше поезжай домой, Примо с ума сойдет, когда увидит, что его фургон исчез.
– Я не вернусь домой без вас и Льюка.
– Да, ма, и я тоже, – присоединился к нему Харлан.
– Ну, как хотите, – она слишком устала, чтобы спорить.
– Я знаю, где здесь дешевый мотель, – сказал Ник, – мы псе гам можем переночевать.
– Но что делать с Примо? – забеспокоилась Арета Мэй.
– Я позвоню утром Джои, он заедет в парк и расскажет, что случилось.
Она кивнула:
– Хорошо. Теперь забирай Харлана, и ступайте в мотель, а я останусь здесь.
– Но, может быть, мы останемся? Она покачала головой:
– Нет, не хочу, чтобы и Харлан заболел. Идите и отдохните.
Неохотно он встал:
– Утром мы сразу прибежим.
– У тебя есть деньги, мальчик?
– Ну… не знаю, может быть, и не хватит.
– Вот, – она порылась в кошельке и отсчитала пятнадцать долларов старыми бумажками.
– Спасибо, – сказал он, пряча деньги в карман. – Мы завтра рано придем.
Выйдя из больницы, они сразу поехали в мотель. Управляющий сразу же его узнал.
– Снова здесь? – сказал он, похотливо подмигнув ему. – Наверное, понравилось!
Ник сделал вид, что не слышит.
– Мы остановимся на одну ночь, – сказал он и сразу все оплатил.
Потом повел Харлана в комнату, усадил его перед телевизором и поспешил к платному телефону. С минуту он стоял в холодной, как лед, кабинке и колебался, можно ли звонить Лорен так поздно. Нет, нельзя. Даже Джои он не мог позвонить – его мать взъерепенится. Вот черт! Ничего не остается, как только лечь спать, а завтра утром он всем позвонит.
Харлан проснулся в шесть утра.
– Мне плохо, у меня внутри болит, – захныкал он. Ник вылез из постели и потянулся:
– Не беспокойся. Все наладится. Но Харлан покачал головой:
– Нет, Ник, нет.
– Перестань беспокоиться и одевайся. Мы должны пораньше попасть в больницу.
Снаружи завывал ветер. Было зябко. Ник поднял воротник куртки, сунул руки в карманы и подбежал к фургону.
Харлан бежал за ним и плюхнулся на сиденье рядом.
Через пять минут они уже стояли у больничной регистратуры.
– Льюк Анджело, – сказал Ник. Регистратор взглянула в книгу:
– Отделение пять, пятый этаж.
Они поднялись на лифте. У поста санитарки на пятом этаже Ник опять сказал:
– Мы пришли навестить Льюка Анджело. Санитарка пристально взглянула на него:
– Родственник?
– Да я э… вроде… брата ему.
– Врач сейчас с миссис Анджело, – сказала санитарка с очень деловым видом. – Пожалуйста, садитесь.
– А Льюк?… С ним все в порядке?
– Садитесь, пожалуйста.
Они ждали десять минут. Потом появилась Арета Мэй, кутающаяся в свое тонкое зимнее пальто, – Браунинги выбросили его за ненадобностью. Харлан бросился бегом по коридору к матери.
Ник уже обо всем догадался, прежде чем она успела сказать хоть слово. Он встал и тихо пошел к ней. В горле пересохло. Желудок сдавила спазма.
Арета Мэй безнадежно покачала головой.
– Он умер, – сказала она хриплым шепотом, – мой ребенок мертв.
Харлан пронзительно закричал. Его слышно было во всех уголках больницы.
Ник никогда не мог позабыть этот вопль.
23
– Ник звонил? – Каждое утро спрашивала Лорен, и каждое утро родители давали один и тот же глупый ответ:
– Не имеет значения, звонил он или нет. Ты все равно никогда его не увидишь.
– Мне все равно, – отвечала она, и сердце у нее начинало громко стучать, – я просто хочу знать, звонил или нет.
– А нам это без разницы, – жестко отвечал отец.
– Но для меня есть разница, – отвечала она и удивлялась, почему она воображала, что отец добрый и чуткий человек.
– Ну, если так, то знай – он не звонил тебе.
Она не знала, правда это или нет. Она сидела в своей комнате и размышляла. Неужели Ник решил, что она просто доступная девушка?
Неужели ему нужен только секс? О Господи, нет! Пожалуйста, пусть это будет не так!
Они были так близки, а сейчас между ними пролегла пустыня.
Она знала, что у него дома нет телефона, и поэтому не могла позвонить сама. Это не значит, что родители позволили бы ей, да они ее на десять шагов к телефону не подпускали. Они держали ее в доме как пленницу и так охраняли, словно она была осуждена на пожизненное заключение.
– Что же такого ужасного я сделала? – спросила она как-то.
– Ты была обручена с одним из самых лучших юношей в городе, – ответил Фил с каменным выражением лица. – Ты должна была принять во внимание, что у меня дела с его отцом, прежде чем так безрассудно порвать с женихом.
– Я не знала, что моя помолвка – коммерческая сделка, – пробормотала она.
– Ты должна была нам прежде сказать об этом, а не сделать известие о разрыве достоянием всего города, – ответил на это отец.
Ей даже не верилось, что они могут быть способны на такую низость.
– Но я никогда за всю свою жизнь ничем вас не огорчила, – сказала она, – другие школьники уже пьют и употребляют наркотики. Я ничего такого не делала. Я только взяла без спросу автомобиль, а вы наказываете меня за это, будто я преступница.
Вместе – какой совершенный союз! – они в один голос сказали:
– Ты должна получить жестокий урок, Лорен, иначе ты не научишься никогда.
– А что будет, когда начнутся занятия в школе? – спросила она. – Вы же не сможете следить за мной днем.
– К тому времени, как начнется новый семестр, мы надеемся, тебя горький опыт чему-то научит, – сказал Фил.
«А что, если нет? Что, если в первый же день, как увидимся, мы сразу сбежим?»
И словно прочитав ее мысли, мать методично проговорила:
– И если ты его увидишь, то должна нам торжественно обещать, что у тебя с ним не будет ничего общего.
Лорен скрестила пальцы за спиной:
– Хорошо, мама, если тебе это надо.
Послушная маленькая Лорен усвоила урок и тоже вела с ними игру, и в этом были виноваты они.
В первый же школьный день, идя на урок истории, она наткнулась на Мег.
– Ох, Боже мой, Боже мой! – возбужденно воскликнула та. – Я уже отчаялась, что увижу тебя когда-нибудь вообще. Я звонила десятки раз. Я приходила к тебе и умоляла твою маму. Но она не впустила меня в дом. Что происходит?
– Это ты мне расскажи, ведь меня держали в плену и я ни с кем не могла поддерживать отношений.
Мег понизила голос:
– Говорят, что ты была беременна и должна была сделать аборт.
– Серьезно? Ты-то знаешь, что случилось на самом деле?
– Ты имеешь в виду – на новогоднем вечере?
– Да, когда Сток ударил Ника в лицо и сломал ему нос и я возила его в больницу в Рипли. Ты, наверное, слышала, что
мы застряли там из-за снега, потому что дороги были закрыты и не могли вернуться? Мои родители пришли просто в ярость.
– О, – сказала Мег разочарованно, – и это все?
– А этого недостаточно?
Но Мег хотела знать больше:
– А что у тебя с Ником?
– Ничего, – солгала Лорен, – меня наказали совершенно ни за что.
– Ник Анджело – самый плохой человек на свете. Как это тебя угораздило возить его в больницу? Сток так расстроился. Мак и я, мы старались утешить его, но знаешь, у него сердце разбито. – Мег покачала головой. – Ты плохо с ним обошлась.