— Кто вы такой?
— Ах, да. Информационная эра! Барышня, не могли бы вы налить мне еще стаканчик «Джек Дэниэлс»? Льда поменьше… Хотя конечно, разве были на земле другие эры? Информация и знания: две валюты, которые никогда не выходили из моды.
— Я задал вам вопрос — кто вы такой?
— Так-так, дай-ка подумать. Если учесть, что день сегодня определенно мой — то почему бы тебе не называть меня просто Среда. Мистер Среда. Хотя, если приглядеться к погоде, можно подумать, что нынче самый настоящий Торов четверг, как тебе кажется?
— Как вас зовут — по-настоящему?
— Если будешь на меня работать, достаточно хорошо и достаточно долго, — сказал человек в светлом костюме, — глядишь, со временем я даже это тебе скажу. Такие дела. Перед тобой потенциальный работодатель. Подумай над этим хорошенько. Никто же не заставляет тебя соглашаться прямо на месте, пока ты еще не разобрался, не предлагают ли тебе часом прыгнуть в бочку с пираньями или в яму с медведями. Время у тебя есть. — Он закрыл глаза и откинулся на спинку кресла.
— Мне так не кажется, — сказал Тень. — Вы мне не нравитесь. Я не хочу на вас работать.
— Вот я и говорю, — не открывая глаз, проговорил бородач, — не спеши с выводами. Время у тебя есть.
Самолет неловко ударился о посадочную полосу. Несколько пассажиров сошли. Тень выглянул из окна: маленький аэропорт посреди вселенской пустоты, до Игл-Пойнта еще два таких же. Тень перевел взгляд на человека в светлом костюме — как там его, мистер Среда? Вроде спит.
Повинуясь внезапному импульсу, Тень встал, схватил сумку, вышел из самолета, спустился по трапу на мокрый скользкий бетон и ровным шагом двинулся к огонькам аэровокзала. На лицо оседала легкая водяная взвесь.
Перед входом в аэровокзал он остановился, обернулся и оглядел посадочную площадку. Из самолета больше никто не вышел. Люди из наземной службы катили трап прочь, дверь уже задраили, и самолет начал движение. Тень вошел в аэровокзал и взял напрокат машину, которая на поверку — когда добрался до парковки — оказалась маленькой красной «Тойотой».
Карту ему дали с собой. Он развернул ее и разложил на пассажирском сиденье. До Игл-Пойнта оставалось что-то около 250 миль.
Гроза кончилась — если она вообще дошла до этих мест. Воздух был холодный и чистый. Мимо луны мягко неслись облака, и на долю секунды Тени показалось, что это не облака движутся, а она, луна.
Он ехал на север, полтора часа.
Дело шло к ночи. Ему захотелось есть, и когда до него дошло, насколько отчаянно ему хочется есть, он свернул на первом же перекрестке и въехал в городишко под названием Ноттаман (нас. 1301 чел.). Залив на «Амоковской» заправке полный бак, он спросил у замученной кассирши, где здесь можно перекусить.
— У Джека, бар «Крокодил», — ответила та. — Шоссе N, местное, ехать в западном направлении.
— Там что, правда крокодилы?
— Ну да. Джек говорит, для колорита. — Она нарисовала ему, как проехать, на обороте розово-голубого флаера с объявлением о благотворительном пикнике с жареными курами в пользу девочки, которой нужна пересадка почки. — У него там пара крокодилов, змея и еще офигительная такая тварь, типа, ящерица.
— Игуана, что ли?
— Ага, вот-вот.
Он проехал через весь город, потом через мост и еще пару миль, и притормозил у приземистого прямоугольного здания со светящейся рекламой пива «Пабст».
Парковка полупустая.
Внутри было не продохнуть от табачного дыма, а в музыкальном автомате играла «Гуляю по ночам».[4] Тень огляделся: крокодилов видно не было. Лихо она меня развела, эта кассирша с заправки, подумал он.
— Что будем заказывать? — спросил у него бармен.
— Ваше фирменное пиво и гамбургер, с чем вы его обычно подаете. Картошки жареной.
— А может, мисочку чили для начала? Лучший чили на весь штат.
— Звучит неплохо, — сказал Тень. — А где у вас здесь туалет?
Бармен указал рукой на дверь, сразу за стойкой. Над дверью висело чучело головы аллигатора. Тень открыл дверь.
Туалет был чистый, свет яркий. Первым делом Тень огляделся: привычка. («Помни, Тень, когда стоишь и ссышь, отмахиваться тебе не с руки», — зашуршал у него в голове голос Ловкого, как всегда вполшепота и как всегда откуда-то из дальнего закута). Тот писсуар, что слева, понравился ему больше прочих. Он расстегнул молнию, пустил долгую, бесконечно долгую струю, и его охватило чувство облегчения. Прямо перед глазами у него оказалась пожелтевшая газетная вырезка с фотографией Джека в обнимку с двумя аллигаторами, и он стал читать.