— Броди Эштон
ПРЕЗИДЕНТ КОУЛМЕН
Я хотел ненавидеть их, но как я мог, когда я продал свою душу? Каждый раз, когда я входил в свой офис, офис из всех офисов, я видел их лица и слышал их голоса.
Марионетка. Они звали меня так, и это было правдой. В течение нескольких месяцев я почти забыл, как я сюда попал. Это было достаточно просто, когда один из них был заперт в тюрьме, а другая — одному Богу известно где. Теперь, когда они вернулись, цель моей жизни, казалось, требовала, чтобы я уважал их и улыбался им. Хуже всего было то, что люди действительно верили им. Они были похожи на Кеннеди, Вандербильтов или Рокфеллеров.
Конституция гласила, что в Соединенных Штатах не могут присваиваться дворянские титулы, и все же Каллаханы были семьей, не похожей ни на одну другую. Они были династией, и хотя историки скажут вам, что это ненадолго, они ошибаются. Династии имели обыкновение растворяться во тьме, заставляя вас поверить, что их там нет, пока они не вернутся с удвоенной силой.
Я всегда считал, что Каллаханы похожи на тараканов. Их деньги были запятнаны кровью и наркотиками… но все равно это были деньги. И когда моя Оливия встретила Нила, я просто знал, что придется заплатить определенную цену. Но я также знал, что о ней и нашей семье позаботятся. Я ненавидел Каллаханов, но и тот факт, что нуждался в них больше. Быть самым могущественным человеком в мире стоило дорого, и когда это закончится, я снова смогу расслабиться.
— Господин Президент, — сказала Мина, входя, как обычно, со смартфоном в руке.
— Больше никаких пресс-конференций. — Я застонал, откидываясь на спинку стула.
— Вообще-то, здесь директор ФБР. Он хочет поговорить с вами, — ответила она.
Я знал, что у Каллаханов была какая-то вендетта против этого человека, но я понятия не имел, почему. Бедняга, вероятно, понятия не имел, почему весь мир выходит из-под контроля, и теперь беспокоился о своей работе.
— Мне казалось, я сказал ему ехать в Турцию? — Спросил я.
Она кивнула.
— Я позову его сюда.
Вздохнув, я встал из-за своего стола и поправил галстук, когда он вошел, засунув руки в карманы. Его голова была высоко поднята, и он, казалось, излучал важность.
— Мистер Доерс, я думал, вы уже в самолете. — Я протянул ему руку, но он не взял ее. Вместо этого он оглядел Овальный кабинет, как будто выбирал что-то, что хотел бы взять с собой.
Он провел рукой по голубой вазе, а затем проверил, нет ли пыли.
— Вам нравится ваш офис, господин Президент? — спросил он, подходя к диванам и садясь. Расстегнув пуговицу пиджака, он скрестил ноги и повернулся ко мне лицом.
— Я люблю его.
Он кивнул, прежде чем снова встать
— Что ж, было приятно поговорить с вами.
— Подождите, вы проделали весь этот путь, чтобы спросить меня, нравится ли мне Овальный кабинет? — Из всех вещей, которые мы должны были обсуждать прямо сейчас, этот, должно быть, был в конце списка.
Он сделал паузу.
— Нет. Я просто хотел увидеть одетую в костюм обезьяну, которая думала, что может отдавать мне приказы.
— Простите? — Он перешел черту. — Пришло время вам встать в очередь…
— Или что? Ты натравишь на меня своих папиков? — он хихикнул. — В этом доме, черт возьми, в этой чертовой стране, может сложиться впечатление, что ты всем заправляешь, но мы оба знаем, что ты даже не способен думать самостоятельно. Ты не уволишь меня, и не потому, что не хочешь проиграть террористам, а потому, что тебе было приказано не делать этого. Ты обезьяна в костюме, которая не заслуживает этого поста и доверия людей, которые тебе служат. Я посвятил свою жизнь тому, чтобы грязь оставалась на улице и вне этого дома, вне этого правительства, и все же ты здесь, купаешься в ней и поганишь это место. Я уничтожу твой народ, и тогда ты исчезнешь как худший президент в истории. Я пришел сюда сегодня только для того, чтобы составить мысленную картину.
Хватит. С меня было достаточно этих чертовых людей, разговаривающих со мной, как с гребаным ребенком.
— Я президент этой чертовой страны, и ты работаешь на меня, исполняешь обязанности директора. Какую бы войну ты ни начал с Каллаханами, она должна закончиться. Поцелуй это чертово кольцо и двигайся дальше. Люди умирают…
— Мне наплевать на людей, — сказал он бесстрастно. — Я забочусь о порядке, о равновесии, о чертовой республике. Мелоди и Лиам Каллаханы не боги. Они люди, люди, которые не должны быть способны на то, чтобы мир вращался у их ног. Каким-то образом эти молодые, безрассудные, высокомерные дети перешли от продажи крэка на улицах к тому, чтобы засунуть президента Соединенных Штатов в свой задний карман. Ты думаешь, я начал войну? Война должна была начаться, несмотря ни на что. Каллаханы не остановятся; они не понимают своего места в мире, и чем сильнее они становятся, тем больше забывают, что они тоже могут истекать кровью. Урок, который я только сейчас начал преподавать тебе.