Он искал мои глаза, однако я повесил трубку, встал и пошел обратно к охране.
С чем мы боремся? Чего на самом деле хотел Иван ДеРоса? И как, черт возьми, я убью его?
Это были все вопросы, на которые мне нужно было получить ответы, прежде чем я смогу ответить ему.
ДЕНЬ 20
Я не мог заснуть. Я бы и не стал спать. Не в такой день, как этот. Я сел, мои ботинки были свободно завязаны, волосы такие же растрепанные, как и всегда, и ждал. Без трёх минут 2 часа ночи.
— Мистер Каллахан.
— Спи, Эйвери, — сказал я, уставившись в стену.
— Могу я кое-что сказать?
— Ты уже сказал. — На самом деле, парень никогда не затыкался нахуй. Я должен был сказать Надзирателю, чтобы он убирал свою задницу из моей камеры. Я не был уверен, почему я этого не сделал.
Он молчал, и я просто закатил глаза, прежде чем ущипнуть себя за переносицу.
— Что? — Спросил я.
Я услышал, как он сглотнул, облизывая губы.
— У тебя есть пять секунд, Эйвери.
— Я просто… я не думаю, что вы убили свою жену. Вы не кажетесь мне убийцей или плохим человеком. Я знаю, как выглядит плохой человек. Вы не хороший, но и не плохой человек. Так что удачи.
Я рассмеялся. Я просто рассмеялся. Это действительно было приятно. Я за всю свою жизнь не слышал ничего более чертовски нелепого.
Задумавшись на мгновение, я понял, что могу сделать.
— Мои люди присмотрят за тобой здесь, пока я тебя не вытащу. В тот момент, когда я выйду, будут установлены расовые границы, и ты почувствуешь необходимость присоединиться к другим чернокожим. Не надо. Это твоя единственная возможность убраться из ада. Как только ты выйдешь на свободу, ты будешь работать до тех пор, пока не станешь кем-то великим…
Он рассмеялся.
— Я не умею играть в баскетбол или футбол…
— Добиться успеха можно только с помощью спорта? Прекрати болтать, пока ты меня не разозлил и я не передумал. Мы. Вытащим. Тебя. Отсюда. Ты будешь надрывать свою задницу, чтобы стать кем-то стоящим, потому что это единственный способ отплатить мне. Через десять или двадцать лет ты заплатишь свои долги. Потому что, поверьте мне, я приду, чтобы забрать. Мы договорились, Эйвери Бэрроу? — Серьезно спросил я его.
Я услышал, как он сел.
— Вы серьезно? Как, черт возьми, вы собираетесь мне помочь, если вам самому нужно разобраться со своим дерьмом?
— Мы договорились? — Я закатил глаза, не совсем понимая, почему я помогаю этому сопляку.
— Да. ДА. Я буду стараться изо всех сил.
Ему нужно было сделать все лучше, что он мог.
— Каллахан. — Офицер постучал в дверь.
Наконец-то.
Он надел наручники через дверь.
— Откройте камеру D2344, — крикнул охранник.
— Подождите, а как же ваши книги? — Спросил Эйвери.
Моя мать принесла их, чтобы я оставался в здравом уме. К сожалению, я прочитал их все в первую неделю.
— Возьми их. Начинай приводить себя в порядок, — сказал я ему, выходя в коридор.
Повсюду вокруг меня люди начали колотить в свои двери, с гордостью выкрикивая мое имя. С каждым моим шагом они становились все громче и громче.
Они знали, что я не вернусь… никогда. Все, что мне нужно было сделать, это пройти через это испытание.
ГЛАВА 3
«Наши испытания, наши печали и огорчения закаляют нас».
— Орисон Суэт Марден
ЛИАМ
— Вы поняли, мистер Каллахан? — спросил меня мой адвокат Диллон ДиМарко.
Я на мгновение оторвал взгляд от своего сына. Он грыз свой кулак, не заботясь ни о чем на свете, сидя на коленях Коралины. Однако Оливия держала одну из его рук. Я старался не показывать своего вопиющего неодобрения по этому поводу. Семья знала, как я к ней отношусь, но сейчас было не время зацикливаться на моих предпочтениях. Он был в зоне моего наблюдения, и это было все, что имело значение. Он как магнит притягивал мои глаза, я не мог отвести их от него больше чем на несколько секунд. В костюме он был похож на мини-мистера Чистюля; его лысина даже поблескивала.
— Мистер Каллахан? — Снова спросил ДиМарко, и вся армия юристов прекратила свою возню, чтобы уставиться на меня. — Я знаю, это может быть довольно сложно. Но я сделаю все, что в моих силах, чтобы вытащить вас отсюда.
Все, что в его силах. Если бы только он знал, какой бесполезной была для меня его сила.
— Не улыбаться и не смеяться, потому что присяжные подумают, что я несерьезно отношусь к ситуации. Не быть слишком серьезным или холодным, потому что тогда они подумают, что я бессердечный. Найти баланс и встретиться с ними лицом к лицу. Да, я понял. — Я не знал, как это в человеческих силах, но я понял.