Одиннадцать.
— Коричневый — не твой цвет, — признался он, его пистолет был всего в нескольких дюймах от моего лица.
Десять.
— Когда я впервые встретила тебя, я возненавидела тот факт, что мне придется убить тебя, потому что ты симпатичный.
Девять.
Он ухмыльнулся; мне нравилась эта ухмылка.
— Я просто хотел тебя трахнуть.
Восемь.
— Я это знала.
Семь.
— Я знаю, что ты знала, мне нужно было сказать это вслух. Кстати, ты мой лучший секс в жизни.
Шесть.
— Ты гребаный ублюдок, — сказалв я, хотя не смогла удержаться от хихиканья.
Пять.
Мое сердце забилось быстрее, когда хватка на пистолете усилилась.
— Ты когда-нибудь хотела еще детей? — спросил он, медленно сглатывая.
Четыре.
— Я не думала об этом. Я просто хотела быть лучшей матерью для Итана. Наконец-то он начал принимать меня, — прошептала я.
Три.
Дурацкие слезы.
Мне потребовалась вся моя сила, чтобы побороть натиск слез, когда моя решимость рухнула. Он протянул руку и вытер их большим пальцем.
Два.
— Я, блядь, не самый эмоциональный человек в этих отношениях. — Я улыбнулась ему.
Один.
— Я люблю тебя, Мелоди Никки Джованни-Каллахан.
И мы нажали на курок.
ГЛАВА 34
«Смерть обрывает жизнь, а не отношения».
— Митч Албом
ЛИАМ
Нужно быть хладнокровным сукиным сыном, чтобы посмотреть любви всей своей жизни в глаза, а затем всадить пулю ей в череп. С того самого момента, как мы заговорили об этом, я знал, что не смогу этого сделать. Однако я был шокирован тем, что она, похоже, тоже не смогла этого сделать. Она уставилась на меня, ее пистолет все еще был поднят и горячий от пули, которую она выпустила в стену позади меня, в то время как моя пуля застряла в рамке картины позади нее.
Прижавшись лбами, мы постояли так мгновение, вдыхая аромат друг друга. Были ли мы слабы, что не убили друг друга, или это сделало нас сильными? Я больше не мог говорить. Я чувствовал себя мертвым внутри, но она все еще была со мной, и это было все, что имело значение.
— Ты не дал мне шанса сказать: Я тоже люблю тебя, Лиам Каллахан, — прошептала она.
Я хотел улыбнуться, но не смог. Это был конец. Отстранившись от меня, она повернулась к компьютеру. Все цифры на таймере были установлены на ноль.
— Мы должны идти, — сказал я ей как раз в тот момент, когда все данные начали зашифровываться, и все файлы на диске были отправлены различным журналистам.
— Что за черт? — Пробормотала Мел, прежде чем сесть.
— Мел, нам нужно…
— Файлы удаляются сами собой, — прошептала она,
Мое сердце учащенно забилось.
— Что?
Она попыталась ввести текст, но система немедленно заблокировала ее, и документы, фотографии, учетные записи, все, что у него было на нас, стерлось само собой. Это было все равно что наблюдать за окончанием пасьянса.
— Это ты сделала? — Я спросил ее.
— Ничего… Программа мне не поддалась….
Она остановилась, когда появилось видео, и внезапно на нем появилась Авиела с широкой улыбкой на лице и бокалом белого вина в руке.
— У тебя там проблемы, отец? — хихикнула она. — Хотела бы я видеть твое лицо прямо сейчас. О боже, ты, должно быть, готов взорваться от ярости. Ты, наверное, хочешь избить меня до полусмерти. Ударить меня еще несколько раз, запереть меня в яме, пока я не буду вести себя хорошо. Это позор; ты, скорее всего, уже убил меня. Физически убил меня, по крайней мере. Но мне плевать, я была мертв долгое время и терпела твое дерьмо еще дольше. Возможно, я недостаточно сильна, чтобы уничтожить тебя, но я, черт возьми, не позволю тебе уничтожить мою дочь.
— Верно… если выбирать между ней и тобой, я всегда выбрала бы ее. Ты думал, что мог как-то это изменить? И я позволила тебе поверить, что мне было все равно, я подстрелила ее, чуть не убила ее семью, просто чтобы насладиться этим единственным моментом. Эта единственная победа. Все, что ты когда-либо заставлял меня собирать на нее, здесь. Работа моей жизни — единственный альбом с ее фотографиями, который у меня есть, — и я стираю его. Никаких копий нет, я проштамповала их все кодом, чтобы удалить. Делай свою гребаную грязную работу сам, ты, больной, тупой сукин сын. Шах и мат, папочка.
У меня отвисла челюсть, когда она подняла свой бокал за него — за нас.
— Увидимся в аду, — сказала она, выпив весь бокал. — О, и еще кое-что, если ты у себя в кабинете, тебе действительно лучше выйти, я установила несколько взрывчатых веществ, готовых взорваться в этом проклятом месте. Если у тебя получится, передай моей малышке привет от меня… и что мне жаль, что пришлось причинить ей боль.