— Мне жаль, — прошептала она, но ей не о чем было сожалеть.
— Нет, ма, прости. Как Итан? — Узел в моей груди затянулся еще туже при мысли о нем.
Улыбка вернулась на ее лицо.
— Он такой… он потрясающий. Вчера он чуть не вырвал волосы твоего отца, и в тот момент, когда Седрик начал визжать, Итан начал разговаривать с ним на своем языке. Как будто он пытался подкупить своей красотой.
Я хихикнул при этой мысли.
— Лиам, прошло четыре месяца, тебе нужно его увидеть…
— Нет, мама. Я не допущу, чтобы моего сына привезли в тюрьме. Это не его жизнь. Я отказываюсь, чтобы он когда-либо видел это место изнутри. — Он был Каллаханом. Я бы никогда не стал подвергать его этому без необходимости.
Она вздохнула.
— Прекрасно. Я каждый день показываю ему твои фотографии и видео. Он знает тебя, и я не позволю ему забыть.
— Убедись, что он увидит ее. — Ему нужно было запомнить ее.
— Тогда ей нужно притащить свою задницу домой и вытащить тебя отсюда, — прошипела она сквозь зубы.
— Мама.
— Хорошо. Я поняла. Но когда она вернется, мы с ней еще поговорим.
— Конечно…
— Заканчивайте. Время посещений вышло! — крикнул охранник.
Протянув руку, она положила ее на стекло.
— До следующего раза.
— Мама, ты не обязана приходить…
— Увидимся в следующий раз, — снова сказала она.
— Тогда ладно. — Моя рука коснулась ее руки на стекле, прежде чем мне пришлось повесить трубку. Повесив телефон обратно на крючок, я сделал шаг назад.
Наручники снова защелкнулись, уводя меня прочь от аромата свежих роз. Я надеялся побыть немного один в своей камере, но вместо этого меня отвели обратно в столовую. Все помещение было стерильным, выбеленным сверху донизу, как будто бунта никогда и не было. Наручники были сняты так же быстро, как и надеты, и О'Коннор кивком указал мне на мужчину, одиноко сидевшего за столом. Конечно, он был крупным, с оливковой кожей и копной седых волос.
Продвигаясь вперед тем же путем, которым я шел в предыдущие дни, ни один из скинхедов не осмеливался поднять на меня глаза или даже пошевелиться. Они знали о моем присутствии, но никак не реагировали.
Кто сказал, что нельзя научить старую собаку новым трюкам?
Я сел напротив мужчины, от которого пахло мясом.
— Спун? — Спросил я, и, чтобы ответить на мой вопрос, он просто согнул пластиковую ложку. Он хотел медаль?
— Ты звал, Каллахан? — спросил он с отвращением, ковыряясь пальцами в еде.
— Ты работаешь на мою жену.
— Работал, — поправил он, его темные глаза впились в меня. — В прошедшем времени.
— Нет, в настоящем. Моя жена жива.
Он хихикнул.
— Ты хочешь, чтобы я поверил тебе на слово?
— Да. Потому что я человек слова, и тебе следует подумать о последствиях того, что ты забыл об этом. После всего, что мы с моей женой сделали, ты действительно веришь, что я настолько глуп, чтобы попасться на убийстве? Ты действительно думаешь, что полиция Чикаго, не ФБР или ЦРУ, а гребаная полиция Чикаго, смогла наконец-то посадить меня? На самом деле, ты не кажешься мне идиотом, и все же я здесь, как сказала бы моя жена, трачу слова впустую. — Взяв пудинг с его подноса, я открыл его и откусила кусочек той же ложкой, которую он согнул.
Его челюсть сжалась, и он оглядел меня с ног до головы, оценивая на мгновение. Колесики его очень маленького мозга словно работали сверхурочно, пытаясь осмыслить все, что я сказал. Наконец, он просто замер.
— Ты здесь, потому что сам этого хочешь? — прошептал он, такой смущенный.
— Скорее так, как мне нужно, но ты на правильном пути, — поправил я, прежде чем откусить еще кусочек.
— Ты планируешь что-то грандиозное.
Мне захотелось закатить глаза от того, как взволнованно и глупо он звучал.
— Так и есть. Так что верни своих гребаных людей в строй, потому что ты работаешь на мою жену и, по этому, ты работаешь на меня. Если мне придется напомнить тебе об этом, ты проклянешь тот день, когда ты родился, Николи. Да, я действительно знаю твое имя, и тебе следует перестать называть себя Спуном. Они сделаны из пластика, мой четырехмесячный сын тоже мог бы их согнуть, — сказал я, поднимаясь со скамейки и оставляя ему пустую чашку.
Еще семнадцать дней. Еще семнадцать гребаных дней.
ГЛАВА 2
«Я действительно король, потому что знаю, как управлять собой».