Америкаки, правда, лихо отплясывали перед сценой. Знаете такие танцы под хардкор? Размахивание руками и ногами в хаотичном режиме? В таком режиме отрывалось человек пять-десять. Остальные стояли вокруг и смотрели на все это. Ни бара тебе, даже покурить нельзя…
Ливень немного угомонился. Я наугад пошел налево. За мной прицепилась какая-то готичная девка с глазами, густо намазанными черным.
- Есть сигарета?
- Да, держи. Где здесь пиво продают?
- Вон там, через пару кварталов будет магазин. Купишь мне пива? Я тебе денежку отдам.
- Конечно, пошли.
Девка оказалось местной и ее дико штырило от такого крутого концерта. Она в восторге рассказывала, что у них часто такие мероприятия случаются, что они - хардкорщики, собираются и пьют пиво.
- А что же ты выглядишь, как смерть-то, хардкорщица?
- Ну я еще Cradle of Filth люблю и HIM!
- Сколько тебе лет?
- 17. А ты откуда? У тебя акцент странный…
- Из России. Знаешь такую?
- А! Поляк!
- Да, поляк, конечно, если тебе легче от этого.
Для среднестатистического американца Россия, Чехия, Украина, Россия, не говоря уж о Белоруссии, Сербии, Болгарии - это что-то одно. Зачем забивать голову географией? В Белом Доме решат, куда палить и где высаживаться. А остальное - лишнее.
Я покупаю упаковку пива, бутылку водки и пиво для маленькой американки. Плюс как всегда на кассе покупаю несколько маленьких, 50-граммовых бутылочек с виски и джином. Так, на утро и на угощение.
- Сколько я тебе должна?
- Да, брось! Мы, поляки, добрые! Хочешь вискаря хлопнуть?
- Да, конечно! Угощаешь?
- Нет, бля, продаю! Конечно, угощаю.
- Куда пойдем?
- Да вон - в переулочек.
Мы встали, выпили, закурили.
- Как тебя зовут?
- Ты не выговоришь все равно. Да это и неважно.
- А меня Элис.
- Не боишься иностранцев с акцентом?
- Неа, ты же добрый.
- Да, как Иегова.
- Что?
- Ничего, ничего, докуривай, пошли, а то я пропущу выступление моего корешка.
- Спасибо тебе!
- Было бы за что. Удачи, Элис.
Вернулся я прямо к выступлению группы Майка. Перхотный хардкорщег с важным видом сидел на стульчике, весь мокрый и липкий. Группа Майка выдала неплохой сет, однако у меня не было никакого желания прыгать перед сценой вместе с Крисом и прочими. Я встал в сторонке и просто слушал. Музыка мне понравилась. Да, думал я, у нас даже Эскатада покажется верхом пафоса по сравнению с этой конурой. А если Майк увидит что-нибудь типа Точки, то у него точняк свалятся штаны совсем. Как-то все здесь убого и искусственно, ни фана, ни пива, ни драк, как-то неинтересно все. Опять же, повторюсь, я никогда ничего не похвалю в Америке. Может, и неплохо было, но мне не понравилось совсем. Какое все чужое, какое все противное.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ.- Ну как вам? - Майк весь мокрый.
- Отлично, супер, Майки!
Естественно, ничего другого я бы не сказал своему корешку. А на душе скребли кошки, опять стало все противно до слез. Мы ехали обратно очень аккуратно по просьбе Майка. Я рулил по темноте, погруженный в свои мысли. О светлом родном безграничном крае. О родных лицах, и руки крепко сжимали руль. А из колонок неслось:
"Весна! Так клёва: пиво, герлы, СКА!"
Майки-бой, я, Крис, Картошка, Кайл, Фэй, Кристи и Кит засели на заднем дворе дома, где жили мои друзья (большая часть из них), загнали у чертовой матери всех собак в дом, разожгли костер, поставили маленький столик и сидели пол-ночи попивали напитки.
Кит принес свою гитару. Я спел пару песен на английском - "I remember" Brutal Attack и "Voice of Britain" Skrewdriver, а потом, опрокинув вовнутрь еще один стопарик, начал петь песни на русском: "Любо, братцы, любо", "Черный ворон"…
Все слушали внимательно. В русских песнях есть распевность и очень много эмоций, сказал Кайл. Да, Кайл, дружище, ты прав. Особенно, если они поются вдали от Родины.
ГЛАВА 3. «ГРУСТНАЯ»
Описывал я все больше смешные эпизоды, случившиеся в период моего пребывания в Америке. Но они на то и эпизоды, чтобы ярко выделяться на фоне того страшного подавленного состояния, которое владело мною на протяжении года. Депрессия, подавленность, пустота, поиск, раздумья, одиночество…
Здесь я вам поведаю о «фоне» моего пребывания в Штатах, о том, как я там существовал, что меня окружало, как текла моя жизнь и что мне пришлось осознать и к каким выводам придти. Курьезов будет немного, но они будут. Глава будет длинной, но необходимой. Без нее не понять все остальные. Точнее говоря, без этой главы моя эмиграция покажется вам звонким веселым разухабистым выездом. А была она скорее тюремным заточением вдали от всего того, что я так люблю.