Собираем весь мусор в пакетик, кладем его в урну, идем дальше. Пообедали.
Мы сидим на скамеечке в Центральном парке, в тенечке. Центральный парк большой. Он располагается в самом центре Манхеттена, между 57 и 110 улицами, занимая более 800 акров. Ничего примечательного в нем, на мой взгляд, нет, просто неплохое местечко отдохнуть, покататься на роликах, поглазеть на безбашенных белок и уток, посидеть около воды. Место, конечно, культовое и знакомое всем нам по кино, например. По парку ходят всякие лошадки с детворой, всякие ажурные тележки скрипят, как у нас на ВДНХ.
Кончите налили немного водки, теплой и отвратительной. Кончита в бяку. Много мы взяли. Как обратно-то ехать, мне же машину вести… Ладненько, протрезвею как-нибудь. Мы ведем беседы о музыке, обсуждаем прелести американского хардкора, мусолим тонкости тру-блэка. Я вам не говорил, что черномазый Крис – отличный гитарист и любитель блэка? Так вот он такие темы блэковые исполнял, что у меня была идея его гитаристом в группу взять. А выступать он мог и в маске. Кончита, естественно, ничего не понимает из наших бесед, так как всю жизнь слушает песни из латиноамериканских сериалов, а группа Модерн Токинг для нее – это ад и трэш.
Стемнело. Время уже довольно позднее, а завтра – на работу. Все в приличное дерьмецо. Крис безостановочно улыбается. Надо ехать назад. Вечерний Нью-Йорк приятен пьяному глазу. Романтичен. Весь кал скрыт в подробностях темнотой, зато горят огни небоскребов, шумит огромный город, мелькают рекламы, звучит чужая незнакомая речь. Меня пробивает на романтическое созерцание. Я медленно плетусь к станции метро, рассуждая и заключая. Мусор за собой мы убрали.
О том, что мы сели не в тот поезд, в который нужно, и славно с пением гимнов уехали в Хобокен, я промолчу. Мы в шутку побили Криса, который первым ринулся в вагон, не удосужившись посмотреть конечный пункт паровоза. Про то, что Кайл заснул на скамейке на станции Хобокен и дико храпел, а потом безумно тряс хаером, когда его разбудили, я тоже промолчу. Про то, что я предлагал Крису устроить «белые вагоны» и долго рассказывал это громко всему вагону, я тоже умолчу. Про то, что бедная Кончита блевала каждые десять метров, тоже как-то не хочется рассказывать.
На станции Пенн Стэйшн Ньюарк мы были в полночь. Вышли из метро и вдохнули полными грудями свежий воздух штата Нью-Джерси. И вот о том, что было потом, расскажу пренепременно.
ЧАСТЬ 3. ЗАПЛУТАВШИЕ ВО ТЬМЕ.Полушатко-полувалко мы вышли из метро. Сама езда в нетрезвом виде меня мало пугает, уже пуганный. Ребята вроде тоже не изъявляли особых протестов и не просили отоспаться на заднем сидении. К ночи проснулся небольшой свежий ветерок, стало чуть прохладнее, что взбодрило. Да и ехать-то совсем ничего, выехал на Первую дорогу и дуй обратно до Линдена.
Я вот помню, как впервые учился ездить на автомобиле. Мой хороший друг тогда был обладателем мощного автомобиля Жигули первой модели зеленого цвета, купленной за 300 американских рублей. Гонял он на ней лихо и особливо любил рассказывать нам, сидящим в дрожащем от гудения салоне, на скорости не ниже 140 километров в час в крайне левой полосе Минского шоссе о том, что некая техническая совокупность деталей и механизмов, которую он называл «шаровая» имеет статус «полный пиздец» и «может вполне отвалиться колесо». Это нас, безусловно, вдохновляло и сподвигало в усиленном режиме употреблять жидные анестетики, вроде паленой водки или купленного в деревне Емищево димедрольного самогона.
Однажды вечером, точнее, даже ночью, мы сидели у него в загородной вилле, ведя неспешные беседы о грядущем Рейхе, прослушивая последние новинки Правой сцены, и употребляли вышеозначенный самогон. Особенность его стимулирующего действия ярко прослеживалась в коллапсирующем воздействии на нервные центры, другими словами, после употребления 300-350 грамм наступал момент виртуального удара пыльным мешком по голове. После удара и пришла мне в голову мысль о том, что вот именно сейчас необходимо мне поучиться управлять транспортным средством, горячо поддержанная моим другом.
Чтобы не шуметь, мы просто выкатили авто на трассу, завели. Мой друг сел на переднее пассажирское сидение, крепко схватился за ручной тормоз и напутствовал меня: «Если что, я рву тормоз». Так и поехали. Ехали на удивление хорошо и плавно, а потом на скорости около 80 километров час мой друг вспомнил, что «впереди стоят менты, они там всегда стоят» и попросил в максимально возможные сроки свернуть налево. На скорости около 60 километров в час, в кромешной мгле я исполнил его просьбу, немного потерял управление. Нас побросало из стороны в стороны от припаркованных на обочинах машинок, в финальной части нас свирепо отбросило от стоящего слева военного автомобиля с аццкими крюками впереди и влепило правым боком в несчастную помойку, которую зачем-то поставили у обочины. На мой немой вопрос «Что же ты инструктор, блин, тормоз-то ручной не дернул?», мой друг пожал плечами и промолвил: «Ты так хорошо ехал, что я расслабился и чуть прикимарил.» В сухом остатке мы имели два порванных передних крыла, сорванный передний бампер и пробитое правое колесо. Как выяснилось минуту спустя, когда я вышел из машины и стал ходить вокруг, оценивая причиненный ущерб, за всем этим аттракционом наблюдал в меру выпивший ночной ГАИшник, потирал лапки и уже твердо шагал к нам…