[Аристократия и свобода]
Т. ДЖЕФФЕРСОН — ДЖ. АДАМСУ
Монтичелло, 28 октября 1813 г.
Дорогой сэр...
Отрывок, который Вы цитируете из Феогнида{1}, я думаю, скорее относится к этике, чем к политике. Все произведение представляет собой моральную проповедь, parainesis, а приводимый отрывок звучит как упрек человеку, который, занимаясь своими домашними животными, стремится повысить ценность их породы, используя для этого самых лучших самцов, но не обращает никакого внимания на улучшение своей собственной расы; человек смешивается путем брака с порочными, уродливыми или старыми из честолюбивых побуждений или ради своего благополучия. Это соответствует принципу, принятому позднее пифагорейцами и выраженному Океллом{2} в другой форме: Peri de tes ek ton allelon antropon geneseos и т. д. — oych hedones heneka he mixis. Насколько позволяет неразборчивость оригинала, перевод этого принципа таков: «Что касается половой связи людей, как и с кем она должна происходить, то мне кажется правильным, чтобы она была чиста, соответствовала законам благопристойности и святости, происходила в браке. Прежде всего необходимо установить, что люди вступают в связь не ради удовольствия, а ради потомства. Половая способность и стремление к совокуплению даны человеку богом не ради удовольствия, а для продолжения рода. Не может рожденный смертным быть причастным к божественной жизни. Не дав бессмертия людям, бог наделил их способностью непрерывно продолжать человеческий род. Поэтому мы устанавливаем как принцип, что в половую связь вступают не ради удовольствия». Однако природа, не доверяя этому нравственному и абстрактному мотиву, по-видимому, предусмотрела более надежное средство для увековечения рода, заложив в конституцию обоих полов силу страстного желания. Любовное общение не только потворствует этому грешному побуждению, но путем брака содействует также благосостоянию и честолюбивым стремлениям; при этом не обращают внимания на красоту, здоровье, взаимопонимание или добродетель объекта, от которого будет потомство. Выбор лучшей особи мужского пола для гарема из тщательно отобранных женщин, как предлагает Феогнид, по примеру овец и ослов, несомненно, улучшит породу человека, как это происходит с грубым животным, и произведет потомство настоящих aristoi [аристократов]. Практика показывает, что моральные и физические качества человека, будь они хорошими или дурными, в какой-то степени передаются от отца к сыну. Но я подозреваю, что равноправие мужчин восстанет против привилегированного Соломона [с его гаремом] и заставит нас продолжать покорно соглашаться с amaurosis geneos aston
{3}, на что жалуется Феогнид, и довольствоваться случайными аристократами, родившимися от случайных связей. Я согласен с Вами, что среди людей существует естественная аристократия. Ее отличают природный талант и добродетель. Раньше физическая сила давала право занять место среди аристократов (aristoi). Но с тех пор как изобретение пороха посылает слабым, как и сильным, смерть от метательных снарядов, физическая сила подобно красоте, хорошему настроению, вежливости и другим достоинствам имеет лишь второстепенное значение. Есть еще искусственная аристократия, которую отличает благосостояние и происхождение; ни талантом, ни добродетелью она не обладает, иначе она принадлежала бы к первому классу. Естественную аристократию я считаю самым ценным даром природы для обучения тому, как занимать ответственное положение и управлять обществом. Действительно, было бы непоследовательно сотворить человека для участия в общественной жизни и не наделить его достаточной мудростью и добродетелью, чтобы он мог справиться с делами общества. Разве нельзя сказать, что та форма правления наилучшая, которая наиболее эффективно предусматривает чистый отбор естественных аристократов для правительственных учреждений? Искусственная аристократия — вредный ингредиент в правительстве, и следует предусмотреть средство, препятствующее получению ею власти. В вопросе о том, какое средство считать лучшим, у меня с Вами есть разногласие, но мы расходимся во мнении как разумные друзья, пользующиеся свободным проявлением разума и взаимно снисходительные к его ошибкам. Вы считаете, что лучше всего поместить псевдоаристократию в отдельную законодательную палату, чтобы не подчиненные ей органы могли препятствовать злу, которое она может совершить, и можно было бы защитить имущих от аграриев и грабительских побуждений большинства населения. Мне кажется, давать им власть с тем, чтобы помешать им наносить вред, означает вооружать их для этого и увеличивать, а не уменьшать зло. Ибо если не подчиненные им учреждения могут наложить запрет на их действия, то и они в свою очередь могут сделать то же. Зло могут причинять явное или не утверждая каких-либо предложений. Политика сената Соединенных Штатов дает достаточно примеров этому. Я также не считаю обязательным, чтобы защищали богатых, так как те в достаточной мере найдут себе путь в любой законодательный орган, чтобы себя защитить. От 15-ти до 20-ти наших законодательных учреждений за истекший тридцатилетний период деятельности доказали, что едва ли можно опасаться с их стороны какого-либо уравнивания собственности.