Следует отметить также нелепость самой истории, ибо она показывает, что автор книги Матфея был чрезвычайно слабоумным и глупым человеком. Он рассказывает историю, которая противоречит самой себе с точки зрения вероятности; ибо хотя стражу, если таковая и была, могли заставить сказать, что тело унесли, поскольку она спала, и выдать это за основание того, почему стража не помешала похищению, тот же самый сон должен был помешать им узнать, кто и как это сделал, и, однако же, их заставили сказать, что это сделали ученики.
Если бы человеку предложили дать показание о чем-либо, что он должен засвидетельствовать, и о том, как это было сделано, а также о лицах, которые это сделали, в то время как он спал и ничего не мог знать об этом деле, такое показание не могло бы быть принято. Его достаточно для Евангелия, но не для истины.
Теперь я подхожу к той части свидетельств, содержащихся в этих книгах, которые касаются мнимого явления Христа после его мнимого воскресения.
Автор книги Матфея сообщает, что ангел, сидевший на камне у входа в гробницу, сказал двум Мариям (гл. 28, ст. 7) : «И пойдите скорее, скажите ученикам его, что он воскрес из мертвых и предваряет вас в Галилее; там его увидите. Вот, я сказал вам». А в следующих двух стихах (8, 9) тот же писатель заставляет самого Христа сказать этим женщинам о том же сразу после того, как это сказал им ангел, чтобы они побежали рассказать это его ученикам. В 16-м стихе сказано: « Одиннадцать же учеников пошли в Галилею, на гору, куда повелел им Иисус. И, увидев его, поклонились ему».
Однако автор книги Иоанна рассказывает совершенно иное, ибо он говорит (гл. 20, ст. 19): «В тот же первый день недели вечером» <т. е. в тот самый день когда, как сказано, Христос воскрес>, «когда двери дома, где собирались ученики его, были заперты из опасения от Иудеев, пришел Иисус и стал посреди».
Согласно Матфею, эти одиннадцать шли в Галилею, чтобы встретить Иисуса на горе, согласно его собственному повелению, в то самое время, когда, согласно Иоанну, они собрались в другом месте, и не по повелению, но тайно, опасаясь иудеев.
Автор книги Луки противоречит автору книги Матфея в еще большей мере, ибо он ясно говорит, что встреча состоялась в Иерусалиме вечером того же дня, когда он воскрес, и все одиннадцатьбыли там(см. Лук., гл. 24, ст. 13, 33).
Если мы не допустим, что эти мнимые ученики преднамеренно лгали, невозможно, чтобы авторы этих книг были из числа одиннадцати лиц, называемых учениками. Ибо если, согласно Матфею, эти одиннадцать шли в Галилею, чтобы встретить Иисуса на горе по его собственному повелению в тот же самый день, когда, по словам Матфея, он воскрес, то Лука и Иоанн должны были быть двумя из этих одиннадцати. Однако Лука ясно говорит и Иоанн также подразумевает, что встреча состоялась в тот же день в доме в Иерусалиме. С другой стороны, если, согласно Луке и Иоанну, одиннадцатьсобрались в доме в Иерусалиме, то Матфей должен был быть одним из них; однако Матфей говорит, что встреча состоялась на горе в Галилее. Следовательно, показания, содержащиеся в этих книгах, опровергают друг друга.
Автор книги Марка ничего не говорит о встрече в Галилее; но он говорит (гл. 16, ст. 12), что Христос после воскресения явился в ином образе двум из них, шедшим в селение, и что эти двое возвестили прочим, но им не поверили.
Лука также рассказывает историю, в которой он держит Христа занятым весь день его мнимого воскресения, вплоть до вечера; эта история полностью обесценивает рассказ о хождении на гору в Галилее. Он говорит, что двое из апостолов, не указывая, кто именно, шли в тот же самый день в селение Эммаус, в шестидесяти стадиях (семь с половиной миль) от Иерусалима, и что Христос, переодетый, шел с ними до самого вечера и ужинал с ними, а затем исчез с их глаз и появился снова в тот же самый вечер при встрече одиннадцати в Иерусалиме.
Такова противоречивая манера излагать свидетельства об этом мнимом явлении Христа. Единственный пункт, в котором все эти писатели согласны,— это скрытность его явления. Ибо будь то в глубине гор в Галилее или в запертом доме в Иерусалиме, оно было одинаково скрытым. Какой же причине мы должны приписать эту скрытность? С одной стороны, она прямо противоречит предполагаемой цели — убедить мир, что Христос воскрес; а с другой стороны, утверждение публичности явления разоблачило бы авторов этих книг, а потому им необходимо было сделать его тайным.
Что касается рассказа о том, что Христа видели сразу более пятисот человек, то он принадлежит только Павлу, а не тем пятистам людям, которые сказали бы это о себе самих. Значит, это свидетельство только одного человека, причем такого, который сам не поверил в истинность этого явления в то время, когда оно якобы произошло.
Его свидетельство, если предположить, что он был автором 15-й главы Послания к коринфянам, где содержится этот рассказ, подобно показанию человека, который приходит в суд, чтобы поклясться, что то, в чем он клялся раньше, ложно. Человек часто может найти основание изменить свое мнение и всегда имеет на то право. Но свобода эта не простирается на факты.
Теперь я подошел к последней сцене — к вознесению на небеса. Здесь необходимо должен быть исключен всякий страх перед иудеями и все прочее: вознесение, если оно было на самом деле, должно было бесповоротно подтвердить всю историю, и на нем должна была основываться, как на доказательстве, вся реальность будущей миссии его учеников.
Слова, будь то заявления или обещания, произнесенные скрытно, в горах Галилеи или в запертом доме в Иерусалиме, даже если предположить, что они произнесены, не могли быть публичным доказательством. Поэтому необходимо было, чтобы эта последняя сцена исключила возможность отрицания и оспаривания и чтобы она, как я утверждал в первой части «Века разума», была столь же публичной и всем видимой, как солнце в полдень; по меньшей мере вознесение должно было бы быть столь же публичным, каким было, согласно сообщениям, распятие. Но перейдем к делу.
Прежде всего автор книги Матфея не говорит о вознесении ни слова, не говорит о нем и автор книги Иоанна. В таком случае возможно ли предположить, что писатели, которые в других случаях претендуют на точность даже в мелочах, промолчали бы о нем, будь оно истинным?
Автор книги Марка упоминает о нем вскользь, небрежно, одним росчерком пера, как будто он устал фантазировать или стыдится этой истории. То же делает автор книги Луки. Но даже между ними обоими явно нет согласия относительно места, где, как говорят, произошло последнее расставание с ним.
Книга Марка говорит, что Христос явился одиннадцати, когда они «возлежали на вечери», подразумевая их собрание в Иерусалиме; затем он передает разговор, который, как он говорит, состоялся на этом собрании. И сразу вслед за этим (как школьник окончил бы скучную историю): « И так, господь после беседования с ними, вознесся на небо и воссел одесную бога» [ст. 19].
Автор же книги Луки говорит, что вознесение произошло в Вифании; что он (Христос) «вывел их вон из города до Вифании и, подняв руки свои, благословил их. И, когда благословлял их, стал отдаляться от них и возноситься на небо». Так же обстояло дело с Магометом; что до Моисея, то о нем апостол Иуда говорит (ст. 9) : «Михаил Архангел... говорил с диаволом, споря о Моисеевом теле». Веря этим басням и им подобным, мы недостойно мыслим о всемогущем.
Теперь я исследовал четыре книги, приписываемые Матфею, Марку, Луке и Иоанну. Если принять во внимание, что промежуток времени от распятия до так называемого вознесения составлял всего несколько дней, явно не более трех или четырех, и что, согласно рассказам, все события произошли вблизи от одного и того же места, Иерусалима, то невозможно, я думаю, найти в любой другой истории такого множества столь вопиющих нелепостей, противоречий и лжи, как в этих книгах. Они более многочисленны, чем я предполагал найти, приступая к этому исследованию, и тем более чем когда я писал первую часть «Века разума».
У меня не было тогда ни Библии, ни [Нового] завета для ссылок, и я не мог достать их. Мое собственное положение, даже в смысле моего существования, становилось день ото дня все более ненадежным, а поскольку я хотел оставить по себе что-то по этому вопросу, я был обязан спешить и быть кратким.