Вдове страшного купца отослали запечатанный свинцовый гроб странной формы, очевидно найденный на ферме, где его приготовили на случай необходимости; в нем, как ей сказали, находилось тело мужа. Женщине объявили, что он убит в стычке с таможенниками, подробностей которой ей лучше не знать. Больше никто ни словом не обмолвился о кончине Джозефа Карвена, и Чарльз Вард имел в своем распоряжении всего один неясный намек, на котором построил свою теорию. Даже не намек — лишь тонкую ниточку: подчеркнутый дрожащей рукой отрывок из конфискованного послания Джедадии Орна к Карвену, которое частично переписано почерком Эзры Видена. Копия найдена у потомков Смита, и можно лишь гадать, отдал ее Виден своему приятелю, когда все закончилось, как объяснение случившихся с ними страшных вещей, либо, что более вероятно, письмо находилось у Смита еще до ночных событий, и он выделил фразы собственной рукой. Вот какое место отмечено в письме:
«Вновь и вновь говорю Вам: не вызывайте Того, кого не сможете покорить воле своей. Под сими словами подразумеваю я Того, кто сможет в свою Очередь призвать против Вас такие Силы, против которых окажутся бесполезны Ваши самые мощные инструменты и заклинания. Проси меньшего, ибо Великий может не пожелать дать тебе Ответа, и в его власти окажешься не только ты, но и много большее».
Размышляя о том, каких невыразимо ужасных союзников мог вызвать силами магии Карвен в минуту отчаяния, Чарльз Вард задавался вопросом, действительно ли его предок пал от руки одного из граждан Провиденса.
Влиятельные люди, руководившие штурмом фермы Карвена, приложили все силы для того, чтобы стереть всякие воспоминания о нем из памяти людей и анналов города. Вначале они действовали не так решительно и позволили вдове погибшего, его тестю и дочери оставаться в полном неведении относительно истинного положения дел, но капитан Тиллингест, человек неглупый и проницательный, вскоре узнал достаточно, чтобы ужаснуться и потребовать от дочери возвращения девичьей фамилии. Он приказал сжечь книги покойного вместе с оставшимися после него бумагами, и стереть надпись с надгробия на могиле зятя. Он хорошо знал капитана Виппла и, вероятно больше, чем кто-либо иной узнал от бравого моряка о последних минутах колдуна, заклейменного вечным проклятием.
С этого времени строго запрещалось даже упоминать имя Карвена, было приказано уничтожить касающиеся его записи в городских анналах и заметки в местной газете. Подобные меры сравнимы разве что с табу, наложенным на творчество Оскара Уальда, остававшееся в силе целых десять лет после его осуждения, или с судьбой грешного короля Ранагура из фантазии лорда Дансени, в которой боги не только прекратили его существование, но сделали так, что он вообще никогда не появлялся на свет.
Миссис Тиллингест, как стала называться вдова Карвена после 1772 года, продала дом на Олни-Корт и жила вместе с отцом на Повер-Лейн до самой смерти, последовавшей в 1817 году. Ферма в Потуксете, которую люди продолжали избегать, с годами ветшала и, казалось, пришла в запустение с невиданной быстротой. В 1780 году здесь оставались только каменные и кирпичные здания, а к 1800 году даже они превратились в груду развалин. Никто не осмеливался пробраться через разросшийся на берегу реки кустарник к тому месту, где могла скрываться потайная дверь, никто не попытался нарисовать в воображении во всех чудовищных подробностях картину гибели Джозефа Карвена, которого лишь смерть спасла от ужасов, вызванных им самим.
И только дородный капитан Виппл, как утверждали любители прислушиваться к тому, что не предназначено для чужих ушей, время от времени бормотал себе под нос не совсем понятные слова: «Чума его возьми… если уж вопишь, так не смейся… Можно подумать, проклятый мерзавец приготовил напоследок главную хитрость. Клянусь честью, надо было сжечь его дом».