Полицейские быстро поняли, что Уилльям Хейренс несмотря на свою молодость и внешнее обаяние, является человеком очень опасным и притом с весьма немалым криминальным прошлым. Буквально со следующего после его задержания дня в прессу стала выдаваться информация о связанных с Хейренсом следственных действиях. Из этого можно было заключить, что правоохранительные органы ждут многого от проводимого расследования. В частности, журналистам были представлены ворованные вещи, во множестве найденные в комнате Хейренса на территории университетского кампуса. На этой фотографии запечатлен момент этой необычной презентации.
Неизвестный, копавшийся в вещах Эвелин, при её внезапном появлении, набросился на женщину и нанёс несколько сильных ударов кулаком в голову, после чего бежал. 29 июня, на 3-й день с момента задержания Хейренса, женщина, проходившая в то время службу в Форт-Додж в штате Айова, сообщила журналистам, что не запомнила напавшего и потому отказывается приехать в Чикаго на опознание.
Но отказ Эвелин от опознания мало облегчал положение задержанного, ибо его не опознание отнюдь не отменяло совпадения отпечатков пальцев. А это была очень весомая улика!
В полиции Чикаго быстро поняли, что взяли серьёзного преступника и Хейренс, несмотря на свою молодость, отнюдь не наивный простачок, попавший в сложную жизненную ситуацию.
В ночь на 28 июня в больницу к задержанному была допущена его мать — 40-летняя Маргарет Хейренс (Margaret Heirens). Момент этот очень важен, поскольку впоследствии Уилльям начнёт рассказывать на всех углах о том, что полицейские его якобы истязали 6 суток кряду и никого к нему не пускали — ни маму, и любящего папу! Кстати, папа юного преступника — звали его Джордж (George) — никакого интереса к судьбе засранца не демонстрировал вообще. Наверное он знал о нём нечто такое, что не вызывало отеческой симпатии и беспокойства. Во всяком случае, мы увидим из дальнейшего ходя событий, что вся деятельность по защите Уилльяма была вызвана именно материнской активностью, отец же в это дело не лез, хотя летом 1946 г. был жив и здоров.
Нелишне уточнить, что мама не смогла поговорить с сынком с глазу на глаз. Их встреча в ночь на 28 июня проходила в присутствии врачей. Врачи вообще не оставляли Хейренса наедине с кем-либо, в том числе и полицейскими. История Гектора Вербурга, пострадавшего от лишком «энергичных» методов допроса была всем памятна и врачи явно опасались того, что в стенах больницы полицейские устроят нечто подобное.
Кстати, постоянное присутствие в палате больного медперсонала также может служить аргументом против того, что Уилльяма Хейренса на протяжении нескольких суток истязала полиция. Ни о каких издевательствах или пытках в стенах больницы — и тем более в присутствии врачей! — не могло быть и речи. Кстати, никаких серьёзных телесных повреждений у Хейренса не оказалось, полицейские при задержании ему даже челюсть не сломали, хотя, согласитесь, имели на то полное моральное право!
28 июня Ричард Рассел Томас, тот самый педофил из Финикса, что двумя месяцами ранее был арестован за приставания к собственной дочери, неожиданно отказался от собственных признаний в похищении и убийстве Сюзан Дегнан. Признания его рождали серьёзные вопросы и выглядели не вполне достоверными, но если бы Томас продолжал настаивать на справедливости своего заявления, это могло бы создать определенные трудности для следствия в Чикаго. Теперь же ситуация моментально упростилась: мифоман признал лживость своего рассказа и тем самым позволил игнорировать его в будущем.
В ночь с 28 на 29 июня был проведён первый полноценный допрос Хейренса, точнее, предпринята попытка оного. В больницу прибыл окружной прокурор Туохи (Tuohy) с помощником и не менее 3-х детективов полиции Чикаго. Допрос продолжался до 05:30 утра и никакого явного результата не принёс.
Обвиняемый демонстрировал неадекватность, непонимание происходившего вокруг, отвечал невпопад, либо не отвечал вовсе. Прокурор Туохи заявил поутру газетчикам, что прокуратура ничего не получила («got absolutely nothing»), поскольку задержанный «демонстрировал иррациональность» («leigning irrationality»). А сержант полиции Ханрахан, также пытавшийся задавать вопросы арестованному, заявил, что тот отвечал «бессвязными замечаниями» («rambling remarks»). Сотрудники правоохранительных органов усомнились в тяжести состояния больного, посчитав, что тот симулирует неадекватность, причём делает это не очень хорошо.