Слова успокоения так и вертелись на языке, но она отвлекла меня, встав.
Я последовал ее примеру, стараясь не наваливаться всем весом на правый бок, чтобы не повторилась прошлая ночь.
Рози достала бумажник, извлекла несколько двадцаток и положила их на стол. — Вот. — Она улыбнулась, а затем окинула меня серьезным взглядом. — Думаю, это покроет наш счет.
Наш счет?
Я покачал головой. — Рози, нет. Ты не обязана.
— Возьми, — настаивала она. — Пожалуйста, Лукас.
— Рози... — Я запнулся. Но чего я ожидал после того, как сказал ей, что потерял свою карточку и что у меня с собой всего несколько баксов. Боже. Я был болваном, как любила называть меня Абуэла, когда вытворял такие глупости.
Она улыбнулась. — Я лучше пойду. — Она сделала шаг прочь от стола. — Я вернусь в квартиру, чтобы забрать все свои вещи вечером. Хорошо?
— Удачи. — Я кивнул головой. — И... спасибо тебе, Рози. Я верну это, обещаю. Я не шутил, когда сказал, что я у тебя в долгу.
На ее лице промелькнула новая эмоция. — Увидимся позже, Лукас.
Я смотрел ей вслед, пока она приближалась к выходу из закусочной, и перед самым ее выходом сказал: — О, и, пожалуйста, не говори своему папе о том, что я съел его булочки с колбасой! Я хочу произвести хорошее первое впечатление.
Она не обернулась, но как только за ней закрылась стеклянная дверь, я услышал смех.
Это был приятный звук. Мягкий и осторожный, прямо как она сама.
— Вот дерьмо, — сказал я себе под нос, глядя на свою пустую кружку и одолженные купюры. — Lina me va a cortar las pelotas. (перевод: с испанского — «Лина собирается отрезать мне яйца.»)
ГЛАВА ПЯТАЯ
Рози
Олли не появился на станции.
Часть меня даже не удивилась. Наверное, ожидала, что он отмахнется от меня. Но это не смягчило удар, когда он уклонился от моего звонка — снова — и отправил мне сообщение следующего содержания: Не могу приехать, старшая сестренка. Извини.
К счастью, как только я приехала в Филадельфию, то обнаружила, что папа в порядке, просто немного больно после падения. Не то чтобы он признался в этом. О нет. Дома он отказывался лежать, принимать обезболивающее или позволять мне готовить для него чай или еду. Неоднократно. Это же был Джо Грэхем. — Я в порядке, Бин, — повторял он около тысячи раз. После этого говорил: — Я достаточно полагался на тебя, когда твоя мать ушла все эти годы назад, Бин. Тебе не стоит волноваться, Бин. Зачем ты взяла отгул на работе, чтобы приехать поворчать на своего старика, Бин? Теперь ты лидер команды, Бин. Люди зависят от тебя. Кстати, ты слышала что-нибудь об Олли? Он в порядке, не так ли, Бин?
Итак, к тому времени, когда я ехала на поезде обратно в Манхэттен, мой счет лжи был таким же, если не больше, после того, как я снова прикрыла своего младшего брата, и я была настолько эмоционально истощена из-за общения с упрямым отцом, что у меня больше не было сил на то, чтобы укорять Олли.
А потом появился Лукас.
В животе у меня что-то екнуло, и я почувствовала головокружение, нервозность и всевозможные волнения при одной мысли о нем.
Здесь я, в основном разумная и независимая женщина, чувствовала себя шестнадцатилетней девочкой, суетящейся при мысли о встрече со своим увлечением.
Только Лукас Мартин не был моим увлечением. Нет. Он был человеком, которого я толком не знала, чье присутствие в социальных сетях я... оценила совершенно по достоинству.
А еще он был человеком, которому я выложила всю свою душу только сегодня утром. И это было приятно. Не просто приятно, а восхитительно.
И теперь мы были здесь. Он, по ту сторону двери Лины, возможно, размышляющий, появлюсь ли я вообще, учитывая время, и, кто знает, может быть, подумывающий выбросить мою огромную, беспорядочную кучу вещей в окно, если я этого не сделаю. Нет, потому что он никогда бы так не поступил, — возразил голос. А я, стоя в коридоре и глядя на эту дверь в течение дико неуместного количества времени, жалела, что у меня нет рентгеновского зрения, чтобы я могла... Чтобы я могла что?
Поколебавшись, я позволила себе войти.
Но как только я повернула ручку, то сразу же подумала, что не постучала. Потому что, какого черта я ворвалась сюда вот так? Что если Лукас...
Стоп.
Я замерла на месте, когда дверь полностью открылась, и на меня волной обрушился самый удивительный, неземной, восхитительный аромат.
— Рози. — Мое имя на губах Лукаса, с тем самым произнесением буквы «Р», пробилось сквозь дымку. — Наконец-то ты вернулась.