Смелая. Меня никогда так не называли. Ни разу. Осторожная, ответственная, целеустремленная, но никогда смелая.
— Спасибо, — сказала я так тихо, что даже не была уверена, что он это услышал. — Но хватит обо мне. — Я выпрямилась на своем табурете. — Что, кроме еды, помогает тебе чувствовать себя лучше, когда ты не в своей тарелке?
Лукас задумался над моим вопросом всего на мгновение. Затем оперся на локти. Медленно. Его голос понизился, как будто он раскрывал мне секрет, и я почувствовала, что тоже наклоняюсь вперед. — Это почти такое же удовольствие, как еда, но включает в себя гораздо меньше одежды.
Мое дыхание застряло в горле, не заботясь о том, что я была в процессе глотания. Как следствие, рисовое зерно попало не туда, куда следовало бы, заставив меня разразиться приступом кашля.
— Por Dios (перевод: с испанского — «Боже мой»), — услышала я его слова между слабыми глотками воздуха. — Рози, ты в порядке?
Нет. Я не в порядке. Очевидно. Потому что мысленный образ Лукаса с гораздо меньшим количеством одежды, чем сейчас, занимающегося веселыми делами, привел мою самую главную функцию организма в шоковое состояние.
Когда я не ответила и только продолжала кашлять, он выругался на, должно быть, испанском языке. Он встал и метнулся в мою сторону.
Прежде чем он успел подумать о том, чтобы обхватить меня руками и сделать массаж Геймлиха, я взяла дело в свои руки и потянулась через стол за стаканом воды.
— Держись, Рози, — предупредил Лукас, когда я опрокинула стакан. — Не так быстро! Это... Ладно.
Я выпила содержимое стакана и поставила его обратно на стол. — Вино, — сказала я немного задыхаясь. — Это было белое вино. — Которое я даже не заметила на столе. Потому что, ну. Потому что я была занята тем, что замечала Лукаса.
— Да, — признал он, и я услышала, как в его словах заплясало веселье. — Ну, это помогло.
— Ага. — Я прочистила горло и выпрямилась на своем табурете, отказываясь смотреть на него. Боже, это действительно должно прекратиться. — Могу я... Могу я получить добавку, пожалуйста?
Его ответ не приходил в течение долгого времени. — Ты уверена? Ты только что выпила полный стакан.
Почувствовав взгляд Лукаса на своей голове, я наконец осмелилась встретиться с ним взглядом. Он изучал меня. — Я редко пью. — Я вздохнула. — Но сегодня, возможно, будет день двух бокалов вина. Или неделя, может быть. К тому же, мы уже почти закончили с едой, так что мне может понадобиться что-то новое, чтобы отвлечься. — Он выглядел немного удивленным моим признанием, и я почувствовала необходимость добавить: — Чем-то, что не связано с уменьшением количества одежды.
Медленно и почти неохотно Лукас налил еще золотистой жидкости. — Твой брат, — простодушно заметил он. — Ты упомянула, что он уклоняется от звонков. Поэтому сегодня день двух бокалов?
— У тебя хорошая память, — пробормотала я.
— Я хороший слушатель. — Он вернулся на свое место напротив, обязательно встретившись с моим взглядом. — Его сегодня не было, да? У твоего отца.
Я сузила глаза до тонких щелок. — Кто ты? Доктор Фил?
— Доктор... кто?
— Он психолог и ведущий ток-шоу. — Я потянулась за своим стаканом. — Люди приходят на его шоу, доктор Фил немного заглядывает им в душу и бум, выкорчевывает и устраняет все их самые глубокие проблемы.
Лукас ухмыльнулся. — Он красивый? Поэтому я напоминаю тебе его?
Смех забрался в мое горло, покинув меня прежде, чем я смогла его остановить. — О Боже, нет.
Двусмысленная улыбка Лукаса рассыпалась. — Ох.
— Я имею в виду, что ты красивый, — почувствовала я необходимость уточнить. И тут же пожалела об этом. — Объективно. Для людей снаружи. Не субъективно, как для меня. Ты объективно красив, я... полагаю.
— Ты... полагаешь? — Губы Лукаса сжались. — Мне кажется, что где-то здесь есть комплимент, но мне трудно его найти.
Если бы ты только знал, подумала я. Но вместо этого сказала: — Дело в том, что я, похоже, часто использую тебя в качестве терапевтического костыля. Мы знакомы всего сколько? День? А ты знаешь обо мне больше, чем большинство людей, которые были в моей жизни годами. — Я пожала плечами. — Вот почему я сравнила тебя с ним.
Его улыбка вернулась. — Быть использованным красивыми женщинами — это то, против чего я нисколько не возражаю.
Красивыми женщинами.
Мое сердце сделало самое глупое, самое дурацкое сальт.
Я вернула бокал к губам, чтобы выиграть немного времени, пытаясь сосредоточиться на женщинах, во множественном числе, а не на женщине, как на мне, Рози. Хотя какое это имело значение? Это был Лукас Мартин, и после сегодняшнего вечера нас ничто не связывало. Не тогда, когда Лина не была в Нью-Йорке, чтобы дать нам повод встретиться снова, и уж точно не когда через полтора месяца он прыгнет в самолет и покинет страну. Континент. Поэтому не имело значения, обращался он ко мне или нет.