Но я все еще хотела сказать ему, что он не может знать наверняка. Что я могу быть мошенницей или неудачницей. Я могла совершить ошибку, поспешив с этим. Но мне трудно быть негативной рядом с Лукасом, когда он умудрялся светить ярким светом. — Надеюсь, ты прав.
Его голос понизился, став торжественным. — Хочешь поспорить на это?
Я усмехнулась. — Я бы не хотела.
— Хорошо, потому что это будет мой самый легкий выигрыш.
Он улыбнулся, и, думаю, я тоже.
Время шло, мы смотрели друг на друга, а на заднем плане играло шоу. И в какой-то момент, спустя несколько секунд или минут, я почувствовала, что мои веки тяжелеют, а сознание медленно ускользает от меня, когда неожиданная и смутная мысль сформировалась в моей голове.
Что было бы, если бы Лукас присутствовал на свадьбе Лины и Аарона? Если бы мы встретились в тот день? Было бы так... легко, так непринужденно разговаривать с ним?
Но прежде чем я успела придумать ответ, сон победил, захватив меня с собой.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Лукас
Мои глаза распахнулись, дыхание застряло в горле.
Одна из моих рук легла на грудь, и я... не мог дышать.
Я... черт.
Медленно, я заставил свои пальцы натирать грудную клетку, пытаясь ослабить давление, сковывающее мои легкие.
Я не в воде, напомнил себе. Я дышу.
И я спал.
Дезориентированный, я позволил своему взгляду блуждать, рассматривая окружающее меня пространство в утреннем свете. На стене надо мной висела красочная картина. Два винных бокала стояли на кухонном островке в нескольких футах от меня. Мой потрепанный рюкзак лежал у дивана, на котором я лежал.
Диван.
Неужели я снова заснул у Абуэлы? Нет, это был не ее побитый двухместный диван, видавший лучшие времена. Это не была и ее гостиная. Каждый предмет мебели и декора был модным и ярким. Это напомнило мне...
И тут до меня дошло.
Это была не Испания и не дом моей бабушки. Я был в Нью-Йорке. В квартире Лины. И я провел ночь на ее диване.
Проведя обеими руками по лицу, я потер глаза, повторяя мантру, которую повторял бесчисленное количество раз за последние месяцы.
Это был просто сон. Я в порядке.
Хотя последнее, возможно, было ложью. Я был в порядке, как никогда. Потому что это была моя новая жизнь. Не Нью-Йорк, а это. Я проснулся в холодном поту и мышцы, которые когда-то были в отличном состоянии, теперь болят, туго натянуты и ненадежны.
Мое внимание привлек тихий храп, раздававшийся в нескольких футах слева от меня. Вздрогнув, я спустил обе ноги с дивана и стал искать источник звука. Мне не потребовалось много времени, чтобы обнаружить фигуру, лежащую посреди дивана. Темные локоны рассыпались по подушке.
Рози. Розалин Грэхем.
Я не удивился, что она заснула прошлой ночью. На самом деле, даже был потрясен, что это произошло только после четвертого или пятого эпизода вампирского сериала, который она знала наизусть. Как бы мы оба ни боролись за то, чтобы не заснуть — она, потому что у нее были все намерения уйти, а я, потому что, черт возьми, это шоу было с примесью крэка, — мы задремали. И только позже, спустя, как я полагал, пару часов, я проснулся от судороги, пробежавшей по моей правой ноге, и обнаружил, что она храпит рядом со мной. Не раздумывая, я выключил телевизор, поднял Рози, как мог, и отнес ее на кровать.
Наш разговор, состоявшийся накануне вечером, вспомнился мне — мы не были такими разными, она и я, ведь оба боялись будущего. Только для Рози весь мир был у ее ног, а для меня — мой. Я оторвал взгляд от спящей Рози и направилась в ванную. Кожа была липкой, а тело напряженным, поэтому я закрыл за собой дверь и запрыгнул в душ.
После неприлично долгого пребывания под обжигающе горячей водой я заставил себя выключить душ, обернул полотенце вокруг бедер, взял свою выброшенную одежду и вышел из ванной.
Чувствуя себя гораздо более похожим на человека, я покачал головой, стоя там и снова осматривая милую, хотя и небольшую квартиру в Бруклине, Нью-Йорк. Как Лина назвала ее? Ее... студия? Лофт? Я не мог вспомнить. Но, учитывая, что это было открытое пространство без комнат, кроме ванной, я догадался, что у нее было одно из этих модных описаний, чтобы казаться шикарнее. Как в тех американских шоу по перестройке, которые так любила Абуэла и которые дублировались на испанский.
— Лукас? — Голос Рози вернул меня в настоящее.
Повернувшись, я увидел, что она сидит посреди кровати с пледом, свернутым вокруг ее ног. Она выглядела так, будто только что проснулась, но ее глаза были широко раскрыты, а зелень в них была невероятно светлой.