— Я в порядке, Фасолинка, — говорил он около тысячи раз. После этого он говорил: — Я достаточно полагался на тебя все эти годы, после ухода твоей матери, Фасолинка. Тебе не стоит волноваться, Фасолинка. Зачем ты взяла отгул на работе, чтобы приехать поворчать на своего старика, Фасолинка? Теперь ты руководитель, Фасолинка. Люди зависят от тебя. Кстати, ты слышала что-нибудь об Олли? Он в порядке, не так ли, Фасолинка?
Итак, к тому времени, когда я уже ехала на поезде обратно в Манхэттен, мой счет лжи был таким же, если не больше, после того, как я снова прикрыла своего младшего брата, и я была настолько эмоционально истощена из-за общения с упрямым отцом, что у меня больше не было сил на то, чтобы укорять Олли.
А потом появился Лукас.
В животе у меня что-то екнуло, и я почувствовала головокружение, нервозность и всевозможные волнения при одной мысли о нем.
Здесь я, в основном разумная и независимая женщина, чувствовала себя шестнадцатилетней девочкой, суетящейся при мысли о встрече со своим увлечением.
Только Лукас Мартин не был моим увлечением. Нет. Он был человеком, которого я толком не знала, чье присутствие в социальных сетях я... оценила совершенно нормально.
А еще он был человеком, которому я излила всю свою душу только сегодня утром. И я чувствовала себя хорошо. Не просто хорошо, а отлично.
И теперь мы были здесь. Он, по ту сторону двери Лины, возможно, гадающий, появлюсь ли я вообще, учитывая время, и, кто знает, может быть, подумывающий выбросить мою огромную, беспорядочную кучу вещей в окно, если я этого не сделаю. Нет, потому что он никогда бы так не поступил, — возразил голос. А я, стоя в коридоре и глядя на эту дверь в течение дико неуместного количества времени, жалела, что у меня нет рентгеновского зрения, чтобы я могла... Чтобы я могла что?
Поколебавшись, я позволила себе войти.
Но как только я повернула ручку, то сразу же подумала о том, что не постучала. Потому что, какого черта я ворвалась сюда вот так? Что если Лукас...
Воу.
Я замерла на месте, когда дверь полностью открылась, и на меня волной обрушился самый удивительный, неземной, восхитительный аромат.
— Рози, — мое имя на губах Лукаса, с тем самым произнесением буквы «Р», пробилось сквозь дымку. — Наконец-то ты вернулась.
Моргнув пару раз, я сосредоточилась на нем. Он стоял на кухне студии, перед плитой, спиной ко мне. На нем была свежая футболка, а его каштановые волосы спадали растрепанными мокрыми прядями. Должно быть, он недавно принимал душ, предположила я, так как на его шее виднелись крошечные капельки воды. Сильная шея. И кожа была загорелой и гладкой, и... и я уставилась. Залюбовалась, правда.
Я прочистила горло.
— Привет, — прохрипела я. — Я вернулась, да. И ты здесь, как мы и договаривались. Это замечательно, и мне нечему удивляться, — проклиная себя за то, что не смогла отключить свою неловкость перед этим человеком, который не сделал ничего, чтобы ее заслужить, я закрыла за собой дверь и вошла в квартиру. — Здесь невероятно пахнет, Лукас.
Наконец-то. Хоть что-то нормальное вылетело из моего рта.
— Я рада, что ты так думаешь, — он хихикнул. — Надеюсь, и на вкус тоже.
Принимая во внимание все, что уже было разложено на поверхности узкого кухонного островка, который также служил барной стойкой, обеденным и письменным столом, трудно было поверить в обратное.
Как пчела, привлеченная цветком, мои ноги несли меня ближе, а взгляд с благоговением пожирал все подряд. В центре стояла тарелка с ароматным рисом, обжаренным с разноцветными овощами. Справа от нее лежало что-то похожее на обугленный сыр Фета, политый, по всей видимости, медом. А слева — поднос с ломтиками поджаренного хлеба с перцем и луком.
Еще один смешок донесся до моих ушей, и я поняла, что Лукас уже не у плиты, а на другом конце островка. Когда он посмотрел на меня, его выражение лица выражало чистое веселье.
— Давай, — сказал он. — Присаживайся, пока не остыло.
Мои глаза расширились.
— Присесть?
— Где еще ты можешь поесть?
— Ты приглашаешь меня поужинать? — я сглотнула, смесь удивления и еще большего нервного возбуждения заставила мой живот сжаться. — С тобой?
Он наклонил голову на одну сторону, изучая меня.
— Только если ты голодна.
— Я... — я не знала, что сказать. Что, как я поняла, случалось слишком часто рядом с Лукасом.
Хотела ли я сесть и воспользоваться шансом провести с Лукасом больше времени, прежде чем мы разойдемся в разные стороны, или же хотела вежливо отказаться, собрать свои вещи, уйти и придумать план действий на вечер?
Прежде чем я успела принять решение, мой желудок заурчал, давая Лукасу ответ.
Я вздрогнула от ужаса.
— Ах, — Лукас отметил это с юмором. — Как поменялись роли. Думаю, на этот раз твой желудок пытается общаться со мной, Розалин Грэм. И я воспринимаю это как комплимент.
Его улыбка была широкой и легкой, когда он взял две тарелки со стойки и поставил их на стол. Затем он подошел к тому месту, где я стояла, вытянул руку и подвинул табурет поближе ко мне. Он встретил мой взгляд и похлопал по плюшевой поверхности.
— Ты голодна, значит, все решено. Садись. Расскажи мне, как твой отец.
Мой рот открылся, затем закрылся.
Его предложение, его слова были милыми. Внимательными. И при не столь шокирующем повороте событий — учитывая мою долгую историю онлайн-слежки — это было то, о чем я фантазировала пару десятков раз. Ужин с Лукасом Мартином. Ужин, который он приготовил. Ужин, который мы бы съели вместе.
Но я колебалась. Стояла там, не двигаясь, за исключением моих глаз, которые были заняты отслеживанием движений Лукаса, пока он все расставлял.
— Рози, присядешь? — повторил он. — Я не могу обещать, что не буду кусаться, но я постараюсь этого не делать.
И мой следующий вздох на секунду застрял у меня в горле.
Мои щеки вспыхнули, пока я говорила себе, что надо как-то реагировать. Посмеяться над этим. Этот мужчина был кокетливым, веселым, легким в общении. Он просто был милым.
Я открыла рот, и из него вырвался бурный, громкий гогот.
Брови Лукаса сошлись на лбу.
Через чур, Рози.
— Это было смешно, — я похлопала себя по груди, мой гогот все еще отдавался эхом в моих ушах. — Очень смешная шутка, конечно же. Потому что ты не собираешься меня кусать. Это очевидно.
Лукас покачал головой.
— Я начинаю верить, что потерял дар речи, — пробормотал он. Но когда я наконец позволила себе опуститься на табурет, хмурый взгляд исчез с его лица. Его выражение смягчилось и стало несколько серьезным. — Спасибо, Рози.
— За что ты меня благодаришь? — ответила я и мой голос, к счастью, стал нормальным.
Он пожал плечами.
— Прошло много времени с тех пор, как я делил с кем-то трапезу. Путешествие в одиночку имеет свои преимущества, но оно также может быть немного одиноким. Думаю, я начинал чувствовать это. До сегодняшнего утра, — он встретил мой взгляд. — И сейчас.
Я смотрела в эти карие глаза несколько секунд, чувствуя, как что-то внутри меня смягчается, тает: моя нерешительность, моя неловкость и, скорее всего, что-то еще.
— Спасибо, что пригласил меня поужинать с тобой, Лукас. Мне очень приятно.
И ты не поверишь, насколько, — хотела добавить я.
Он улыбнулся, и снова улыбка была большой, счастливой и... проблемной. Очень проблемной, поняла я, глядя на его губы. У меня были вязкие до колен проблемы, если он действительно собирался улыбаться, как ни в чем не бывало.
— Ну, как твой папа? — снова спросил он, предлагая тарелку с жареным рисом.
Взяв её, я положила себе большую ложку.
— Он в порядке. У него больное бедро. Он споткнулся об одного из жутких дворовых гномов, которых он так любит, — я тихонько фыркнула. — Но, к счастью, он в порядке. Просто немного болит. Все могло быть гораздо хуже. Гном был единственной жертвой.