— Я никогда не испытывала этого на первом свидании, — услышала я свои слова.
Голос Лукаса понизился, когда он заговорил.
— И я собираюсь это исправить.
Я посмотрела вниз на свои ноги.
— Может быть, это ты напишешь роман, — я попыталась пошутить. — Мы могли бы подыскать для тебя хороший псевдоним.
Его хихиканье прозвучало в моих ушах, и я улыбнулась в ответ.
— Я никогда не был хорош в выражениях, Рози, — он остановился, его рука коснулась моего локтя. И только когда я повернулась и встретила его взгляд, он добавил: — Но я компенсирую это своими руками.
Мне показалось, что у меня отвисла челюсть, в голове пронеслись всевозможные образы, связанные с руками Лукаса. И ни один из них не имел ничего общего с тем, как он месит тесто. Или делает оригами.
Прежде чем я успела что-то сказать, Лукас раскинул руки и жестом указал на магазин позади себя.
— Мы на месте.
Мой взгляд перескочил на вывеску, висевшую над дверью, и не было смысла отрицать, что мой голос прозвучал немного неуверенно, когда я сказала: — Музыкальный магазин.
Он с размаху открыл передо мной дверь.
— Красота превыше возраста(вариация фразы, используемой, когда два человека одновременно пытаются что-то сделать (например, пройти через дверной проем), и один уступает другому, говоря: «красота превыше возраста» (т.е. что ты лучше выглядишь и моложе меня, поэтому ты должен идти первым).
Не обращая внимания на то, что это замечание не слишком облегчило мне жизнь, я вошла внутрь, и характерный запах винила и картона вызвал череду воспоминаний.
До рождения Олли и отъезда матери папа водил меня в такие магазины, как этот. Каждое субботнее утро в новый. Мы часами просматривали пластинки, каждый из нас выбирал свою любимую обложку, ту, которая казалась нам самой странной, или даже ту, которую мы считали самой уродливой. Мы никогда ничего не покупали, но даже в этом случае это всегда было то, чего я с нетерпением ждала.
Погрузившись в воспоминания с головой, я не заметила, что Лукас шёл позади меня, пока он не положил обе руки мне на плечи. Второй раз за сегодня, мысленно отметила я.
Он мягко, неторопливо подтолкнул меня вперед, продвигая нас дальше внутрь. Я почувствовала его дыхание на своем виске, прежде чем услышала его слова.
— Ты в порядке?
— Я не ожидала этого, — честно ответила я.
— В хорошем или плохом смысле?
Я посмотрела на него через плечо.
— В хорошем, определенно в хорошем.
Этим я заработала одну из его игривых улыбок.
— Хорошо, — сказал он, прежде чем обойти меня. — Потому что мы здесь на задании.
Позволив своей руке переместиться на стопку записей, я не могла игнорировать прилив предвкушения от его слов.
— Задание?
Лукас окинул меня деловым взглядом.
— Ты, — он указал пальцем на меня, — выберешь пластинку. Любую пластинку, какую захочешь. И я куплю ее для тебя.
Я нахмурилась, но он взмахнул указующим перстом, останавливая меня.
— Мое свидание, мои правила, — сказал он, и я закатила глаза. — Ты выберешь пластинку, но выбирай с умом, потому что то, что ты выберешь, будет нашей песней.
В горле у меня мгновенно пересохло.
— Нашей песней?
Он кивнул.
— Песня Лукаса и Рози.
О Боже. Боже мой.
Ликование, громкое и хаотичное, вырвалось у меня в висках.
Песня Лукаса и Рози.
— Это... — я замялась, доставая случайную пластинку из коробки, только чтобы сделать глубокий вдох и не выглядеть такой же восторженной, как я чувствовала себя от этой идеи. — Это... немного избито. И мне это нравится. Мне действительно, серьезно, основательно нравится.
— Избито? — прохрипел он.
Я перешла к следующей коробке, мои пальцы схватили край пластинки, и я никогда не узнаю, что за чертовщина на меня нашла, но необходимость дразнить его из-за этого переполняла меня.
— Да, это немного избито. Но полагаю мило. Думаю, после той строчки о том, что я упала с небес или что-то в этом роде, я не должна удивляться, — я посмотрела на него через плечо. — Может быть, ты просто немного банальный.
Лукас сузил глаза, выражение его лица изменилось.
— Ты помнишь эту фразу. Конечно, помнишь, — пробормотал он себе под нос.
— Трудно забыть что-то подобное, — сказала я.
Выражение его лица изменилось, и прежде чем я поняла, что происходит, он начал двигаться.
Каким-то образом, в том, что казалось ниндзя-версией одной из его атак обнимания, его рука обхватила мои плечи, и он прижал меня к себе. Первое, что я почувствовала, было его мятное дыхание на моей щеке, затем линия наших тел, прижавшихся друг к другу. Он, твердый и теплый. Я, ничто, кроме как масло при контакте с теплом, подстраиваюсь под него, принимаюсь к нему. А потом он стал щекотать меня.
Лукас Мартин щекотал меня.
Ущипнул меня за бок.
И я вскрикнула.
— Ты смеешься надо мной, Рози? — его голос был низким, ворчливым, и так близко к моему уху, что я вздрогнула.
Он снова пощекотал меня, и я разразилась хихиканьем, кожу под свитером покалывало по разным причинам.
Сам приступ щекотки длился еще несколько секунд. Но когда казалось, что он закончил, Лукас не выпустил меня из своих объятий. Вместо этого он держал меня боком, где я и была, нежно прижав к своей груди. И когда мой смех утих, его подбородок лег на мое плечо, приблизив наши лица так близко, что я скорее почувствовала, чем услышала, его усмешку на своей щеке.
— Мне жаль, — подумала я, но это вырвалось у меня с таким придыханием, что я даже не была уверена, что он это услышал.
— Нет, не жаль, — сказал он все тем же низким ворчанием. Его подбородок приблизился на десятую долю дюйма, и мое сердце забилось. — Тебе нравилось дразнить меня, — добавил он, и он не ошибся. — И мне нравилось, что ты это делаешь.
— О, — выдохнула я, вместе со всем воздухом в моих легких. — Рада, что мы на одной волне.
При этом его хватка немного ослабла, и я воспользовалась шансом выпрыгнуть из-под его руки из чистого самосохранения.
Его улыбка не сходила с лица в течение нескольких секунд, затем его губы приподнялись.
— Приступай к работе, Рози. Найди нам песню.
И он говорил так властно, что у меня не было выбора, кроме как сделать именно это.
Через некоторое время я достала, наверное, сотую пластинку и осмотрела ее в своих руках. Я взглянула на Лукаса.
— Это сложнее, чем я думала.
— Ты слишком много думаешь, — заметил он, наклонившись вперед, чтобы видеть пластинку, которую я держал в руках. — Что не так с этой? Объясни мне ход твоих мыслей.
— Это Coldplay, так что технически в этом нет ничего плохого.
Он хмыкнул.
— Я чувствую приближение «но».
— Но у меня был первый поцелуй под песню Coldplay, — сказала я ему, не в силах сдержать гримасу на лице.
— Что, черт возьми, он сделал?
Я сделала вид, что не удивлена его предположением.
— Откуда ты знаешь, что это не я все испортила?
— Я просто знаю, — сказал он с такой уверенностью, что мой взгляд вернулся к его лицу. Он ухмыльнулся. — Так что? Что случилось?
— В защиту Джейка Ягельски скажу, что он не знал, что кто-то отравил пунш.
— О нет.
Я вздохнула, потому что действительно «о нет».
— Выпускной вечер. Джейк пытался поцеловать меня всю ночь, и я умирала от желания, чтобы он наконец сделал это, — я усмехнулась при воспоминании о том, как мы танцевали с почти трехфутовым пространством между нашими телами. — Но он слишком нервничал. Он забыл мою бутоньерку, его галстук был криво завязан, а его ладони вспотели на моих плечах.
— Я его понимаю. Бедный парнишка.
— У тебя тоже потеют ладони?