Я была любительницей задниц. Действительно была.
С пораженным вздохом я шагнула вперед и сосредоточилась на устранении последствий того, что, как я знала, было пылающими красными щеками, перед тем как я начала защищаться.
— Я не пялилась на твою задницу, Лукас. Я просто убеждалась, что ты...
Слова рассеялись, как только я ступила на порог пиццерии и увидела, что меня ждет.
Десятки чайных свечей образовывали дорожку, которая разделяла пиццерию и вела к тому, что, как я знала, было кухней.
— Я... — я запнулась, моя челюсть начала дребезжать по причине, которую я не могла объяснить. Все мое тело дрожало. И я не знала, почему. — Лукас, — как-то сумела сказать я. — Я даже не знаю, что сказать.
Я почувствовала, как он подошел ближе.
— Нет лучшего способа исследовать искру и доказать другому человеку, что ты стоишь этих усилий, — пауза, во время которой я услышала еще несколько шагов. — Что ты стоишь того, чтобы зажечь десятки чайных свечей.
Мне показалось, что я услышала его усмешку, но я не могла быть уверена. Меня засосало в вакуум. Вакуум Лукаса.
— Как? — подумала я и прошептала.
— Сандро сегодня рано закрылся из-за семейного праздника. И я подумал, что мы могли бы взять это место в свое распоряжение.
Я не спрашивала об этом, но моя голова все равно повернулась в его сторону: — Ты подумал, что мы можем... — я остановила себя, обрабатывая информацию. — Как, черт возьми, ты убедил Сандро дать тебе ключи? Эта пиццерия для него как...
— Как третья дочь, да, — Лукас усмехнулся, эта легкость в нем взяла верх. — Он рассказал мне обо всей своей родословной. А также подробно объяснил, что считает это место своим наследием. Его домом за пределами родины. Построенный в поте лица и...
— Мозолями на его руках, — мы с Линой уже не раз выслушивали эту историю.
— Да, — он пожал плечами. — Думаю, я произвел хорошее первое впечатление.
— Значит, он просто согласился?
Сандро был прекрасным человеком, но не тем, кого можно легко победить.
— Было дано несколько обещаний, которые я не уверен, что смогу выполнить, но все под контролем, — он подмигнул, как будто это было нормально. Будто для него проходить через проблемы было очень легко. — Давай все же оставим опасность возникновения пожара при себе. Это может стать нашим первым секретом.
Опасность возникновения пожара.
Красивые свечи, которые он зажег.
Наш секрет.
Так же, как моя тайная влюбленность. Или множество других секретов, которые я хранила.
Я сглотнула, кивнув головой и впитывая вид пиццерии. Ощущения. Тот факт, что Лукас пошел на все это ради меня.
Ради эксперимента.
— Не могла бы ты пройти по дорожке? — Лукас прошептал мне на ухо, возвращая меня назад с восхитительной дрожью, которая пробежала по моему позвоночнику. — Я покажу тебе чем мы будем заниматься.
— О, — пробормотала я, двигаясь вперед. — Это всё не было нашим занятием? Мы не будем есть в окружении чайных свечей?
— Пока нет, — Лукас шел рядом со мной, положив одну из своих рук мне между лопаток и остановив меня на кухне. — Мы будем есть. Но для этого нам нужно сначала позаботиться о еде.
Я стояла, жалея, что у моей юбки нет карманов, чтобы я могла засунуть туда руки и не нервничать. Боже, почему не у всех юбок есть карманы?
Я взглянула на Лукаса и увидела, что он возится с регуляторами температуры в большой духовке.
— Ты ведь любишь пиццу «У Алессандро», верно?
— Я жительница Нью-Йорка. Для меня генетически невозможно не любить пиццу. Но особенно «У Сандро»? Я обожаю, да.
— Ну, — сказал Лукас, доставая большой и квадратный пластиковый контейнер и ставя его на прилавок. — Я не Сандро. Я даже не итальянец, но я думаю, что тебе понравится смотреть, как я готовлю.
— Возможно, — поддразнила я.
Я любила смотреть, как Лукас готовит, больше, чем первый глоток кофе по утрам. Или кусать шоколадный фондан. Или то чувство, которое испытываешь, когда понимаешь, что читаешь новую любимую книгу. Или просыпаешься в рождественское утро. Я любила смотреть, как он готовит, больше, чем большинство вещей в жизни.
Лукас подошел к холодильнику и достал из него несколько продуктов. Томатный соус, немного зелени, огромный кусок сыра, похожего на пармезан.
— Сандро дал мне несколько советов, рассказал, где что лежит, и заставил меня пообещать, что я сделаю все идеально.
Лукас действительно покорил Сандро.
— Итак, ты собираешься готовить? — спросила я, когда он положил пакет с мукой на прилавок. Без всякого предупреждения, образ Лукаса, покрытого мукой, улыбающегося мне, застал меня в засаде, и я чуть не запнулась о свои следующие слова. — Ты будешь готовить для нас? И позволишь мне смотреть?
— Нет, — он пошел туда, где я была, и только когда он дошел до меня, я заметила, что он держит в руках. Фартук. — Мы будем готовить. Вместе. Потому что я тоже заслуживаю немного понаблюдать за тобой. Ты так не думаешь?
Прежде чем я успела отреагировать на это, он двинулся за мной, его руки обхватили мои бока.
— Искру, — сказал он, ссылаясь на вторую фазу эксперимента, — можно исследовать по-разному, — я чувствовала тепло его тела, излучаемое моим, и мое дыхание перехватило в горле. — Это может быть связано не только с зажиганием свечей, — он придвинулся ближе, его грудь почти касалась моей спины. — Речь может идти о том, чтобы поделиться чем-то важным для тебя.
Его подбородок оказался невероятно близко к моему плечу. Так близко, что я была уверена, что мы разделим наш следующий вздох, если я наклоню голову в сторону.
— Это может и должно быть связано с тем, чтобы увидеть, привлекают ли другого человека те проблески, которые ты предлагаешь о себе. Увидеть, ответят ли они взаимностью и раскрывают ли что-то свое, — мягко сказал он, его слова прозвучали совсем близко от моего уха. — Давай тебя оденем.
Я кивнула головой, мое сердце заколотилось с неуклонно возрастающей скоростью.
Лукас приложил фартук к моей груди и обернул концы вокруг моей талии. Они были слишком длинными, поэтому они дважды обернулись вокруг меня, задержав его еще на некоторое время.
Его голова выглядывала из-за моего плеча, чтобы хорошо видеть свои руки, и боковая сторона его челюсти коснулась моей щеки.
Мягкое и быстрое прикосновение его щетины к моей коже. Такое простое прикосновение заставило мой пульс заколотиться.
Прежде чем я смогла остановить себя, прежде чем я смогла сдержать потребность наклониться к нему, мое тело подалось назад. Мои лопатки уперлись в его грудь, а затылок — в его горло. Тепло драпировалось вокруг меня, делая меня податливой и живой в его объятиях. Все сразу.
Он прижался ко мне, принимая мой вес, напоминая мне о вчерашнем дне, о нашем объятии, только по-другому. На этот раз речь шла не о комфорте и поддержке. На этот раз каждое нервное окончание в моем теле потрескивало от ощущений.
— Я хочу убедиться, что узел держится, — сказал он низким голосом.
Я кивнула головой, не двигаясь, наблюдая за работой его пальцев. Когда он закончил, его ладони обхватили в мой живот. Как будто не в силах отпустить.
Мои веки затрепетали от этого прикосновения, от того, как его руки притянули меня к себе.
Затем я услышала, как он прошептал мне на ухо: — Теперь ты готова.
Открыв глаза, я проглотила желание переплести свои пальцы с его пальцами и притянуть его еще ближе.
— Спасибо, — выдохнула я. Затем посмотрела вниз. — Похоже, ты проделал очень тщательную работу.
Челюсть Лукаса снова прикоснулась к моей щеке, и весь воздух из моих легких застрял где-то в горле.
— Я скрупулезный человек, — ответил он. — Я не делаю ничего наполовину.
И, не говоря больше ни слова, он отошел, и все мое тело похолодело от потери тепла.
Я услышала, как Лукас прочистил горло, прежде чем вернуться к стойке.
— Разве ты не собираешься тоже надеть фартук?
— Не думаю, что он мне понадобится, — уголки его губ дернулись вверх, когда он встретился со мной взглядом, как будто ничего не произошло. Хотя, что только что произошло? — А теперь иди сюда, Рози. Ты не сможешь готовить стоя там.