Да, определенно, вожделение.
— Лукас, — мой взгляд прыгал вверх и вниз, голова ломалась в поисках того, что сказать, когда мощный прилив тепла поднимался по моему телу. Мне как-то удалось пролепетать: — Вау. Ты выглядишь очень, очень, очень, очень, очень хорошо.
Он стоял там в своем викторианском бархатном фраке и бордовом жилете, не обращая внимания на мои пристальные взгляды и то, что я только что проболталась. Его волосы были зачесаны назад, а загорелое лицо выставлено на всеобщее обозрение, что делало его красивые черты требующими внимания как никогда.
И мое внимание было с радостью удовлетворено.
Он хмыкнул.
— Тебе нравится?
— Да.
Очень, очень, очень, очень, очень, подумала я. Потому что одного «очень» было бы недостаточно.
— Ты выглядишь на сто процентов потрясающе. Нет, на сто двадцать процентов, потому что ты... ты сломал систему.
Он снова рассмеялся, и мне пришлось зажать рот, чтобы не выдать себя еще больше.
Конечно, я была измотана тем, что весь день работала над своей рукописью. Что было очень хорошо и удивительно, правда. Сегодня вдохновение нахлынуло так, как не наступало... черт, я даже не знаю. Наверное, никогда. Я не могла припомнить, чтобы я когда-либо чувствовала себя так, как, по моим представлениям, чувствует себя человек, оседлавший волну. Диким, свободным, непредсказуемым. Точно так же, как я чувствовала себя с Лукасом.
— Твое платье, — сказал Лукас, весь юмор исчез из его голоса. — Оно прекрасно. Оно подходит к цвету твоих глаз.
Он позволил своему взгляду блуждать вверх и вниз по моему телу, так же как и мой взгляд мгновение назад. Намеренно проверяя меня. И мне... это нравилось. Очень нравилось. Видя эту глубокую признательность на его лице, я чувствовала самые разные вещи. Трепетные чувства. Что-то теплое и шипучее. То, что я должна держать под контролем для своего же блага.
Собравшись с силами, я покрутилась влево, вправо и повторила его слова.
— Тебе нравится?
Его губы разошлись в широкой, злобной ухмылке, обнажив острые кончики протезов клыков, и было трудно не улыбнуться в ответ.
— Нравится? — он покачал головой. — Ты выглядишь невероятно, Рози, — его улыбка померкла, на лице проявилась та его интенсивность, с которой я не знала, что делать. — Estás preciosa(исп. ты красавица).
Preciosa.
Мне не нужно было знать, что именно это значит, не тогда, когда он смотрел на меня так, как смотрел, заставляя этот трепет усиливаться. Умножаться. Так сильно, что я никогда не пойму, как я стояла и принимала комплимент с невозмутимым видом, когда все, чего я хотела, это упасть в обморок прямо в его объятия.
— Ты неплохо справляешься с ролью викторианского вампира, — смогла сказать я через несколько секунд. — Ты даешь фору главному герою нашего сериала, — и я бы взяла тебя вместо него в любой день недели, хотела добавить я.
Но Лукас не улыбнулся, как раньше, а только хмыкнул в ответ, все та же интенсивность никуда не делась.
Пытаясь казаться незатронутой этим и тем, как эти шоколадные глаза смотрели прямо в мои, я перевела взгляд на его грудь. Я заметила расстегнутую пуговицу на видимом участке его жилета и потянулась к ней. Я позволила своим пальцам сделать это, тепло его груди просачивалось сквозь слои ткани, делая меня неуклюжей, а мое дыхание — прерывистым.
— Где ты нашел эту одежду? — спросила я более тихим голосом, чем собиралась. — Она выглядят точно так же, как та, что была в сериале.
Потому что мы собирались быть нашей любимой вампирской парой, но в версии из одного из эпизодов флэшбэка в викторианские времена.
Лукас наклонил голову, наблюдая за моими руками, которые оставались зажатыми на пуговице. Он шагнул вперед, сближая нас.
— Мне немного помогли, — ответил он, и я почувствовала его дыхание на своей коже. — А под «немного» я подразумеваю свою вздорную кузину ростом метр шестьдесят два.
Мои пальцы судорожно перебирали пуговицу, которая теперь была застегнута, ища повод остаться там, на его груди.
— Она не такая уж и вздорная. Или невысокая, — подтолкнула меня моя преданность. — Она симпатичная.
— Я думаю, что ты симпатичная, — сказал Лукас, заставив мои пальцы замереть. Он медленно выдохнул воздух. — Нет. Ты не симпатичная. Ты красивая.
Я сглотнула, желая умолять его взять слова обратно, так же как мне нужно было, чтобы он повторил их снова, чтобы я никогда их не забыла.
Но я сказала: — Теперь ты готов, — и я провела кончиками пальцев по ткани его жилета, пообещав себе, что это будет последнее прикосновение.
Но прежде чем я успела разорвать контакт, Лукас сделал еще один шаг вперед, еще больше сблизив нас. Я покраснела. Мои руки приспособились к новому положению, к новой близости, и теперь мои ладони были прижаты к его груди.
— Я не уверен в этом, — его голос был хриплый, глубокий, отвлекающий. — Возможно, есть и другие пуговицы, требующие твоего внимания. Ты проделала такую замечательную работу с этой, что я хочу убедиться в других.
Я подняла глаза, наконец-то встретившись с его взглядом, и обнаружила, что на меня смотрит та версия Лукаса, которая размазала томатный соус по моей нижней губе. Мое сердце подпрыгнуло, все мое тело обратило внимание на то, как двигается его грудь, и на интенсивность его взгляда. Как сурово и решительно он смотрел на меня. Как будто все веселье и легкомыслие покинули его.
Он оставался на месте и ждал, но что мне оставалось делать? Попросить его расстегнуть всю одежду, чтобы у меня был повод застегнуть ее вокруг его крепкого и красивого тела?
Да, подбодрил меня голос. Это было бы хорошим началом.
— Я... я думаю, что я их все застегнула, — сказала я вместо этого, потому что все остальное было бы безумием. Глупостью. Безрассудством.
Кончик его языка высунулся и прошелся по нижней губе, прежде чем он сказал: — Хорошо.
— Хорошо, — повторила я.
И слишком скоро он отступил назад и открыл пространство между нашими телами.
— Прежде чем мы уйдем, — сказал он, отступая назад, на мгновение исчезая в коридоре и возвращаясь, держа что-то за спиной. — Это для тебя.
Он открыл то, что прятал, и моя челюсть упала на пол, к которой менее чем через миллисекунду присоединилось мое сердце.
— Для... для меня, — заикнулась я, глядя на потрясающую бутоньерку из розовых магнолий в его руках. Бутоньерку, которую я так и не получила от Джейка во время выпускного вечера. Как я и сказала ему. И он помнил. — Лукас, ты не должен был. Это не одно из наших... — я поймала себя на слове «свиданий». Одно из наших свиданий. — Сегодняшний вечер не должен быть частью нашего исследования.
— Это не имеет значения, — сказал он совершенно серьезно, и я хотела спросить его: — Как? Как это может быть неважно для него, когда это важно для меня? Но он продолжил, прежде чем я успела: — Я знаю, что не планировал это свидание, так что технически оно таковым не является. Но после того, как закончилось предыдущее, когда я даже не смог нормально накормить тебя ужином, я подумал, что могу воспользоваться шансом и загладить свою вину. Считай это частью второй фазы. Исследование искры.
Значит, это было не более чем исследование.
— Так вот почему тебя не было? — спросила я, принимая его предложение и прижимая ее к груди. — Ты собирался подарить мне бутоньерку?
— Да, — он немного смущенно улыбнулся мне, и, несмотря ни на что, мне было чертовски трудно не влюбиться в этого человека еще больше. Боже, я делала это, не так ли? Влюблялась в него. — Я хотел удивить тебя. И еще, я знал, что вы будете переодеваться, и хотел быть уверенным, что не застану вас в нижнем белье, леди Розалин. Есть границы, которые нельзя переступать.
Я кивнула, разочарование затопило мой желудок.
— Да. Думаю, ты бы этого не хотел.
Лукас наклонил голову.
— Что ты имеешь в виду?