Мы шагнули вперед, Лукас немного опередил меня, и вышибала оглядел нас с ног до головы, нахмурившись.
— Парам вход запрещен. Выступающим вход через заднюю дверь.
Я обошла Лукаса и подошла к нему сбоку, чтобы объяснить вышибале, почему нам нужно пройти внутрь. Нам обоим.
Но мужчина-гора остановил меня рукой.
— Парам вход запрещен, — повторил он, затем вернулся на свое место и раздвинул занавес. — Леди может войти, — он указал на Лукаса. — Ты — на выход. Или через черный ход.
— Нет, — отказался Лукас. Я сделала еще один шаг вперед, и предупреждение оставило Лукаса в рычании. — Рози, пожалуйста.
Я уже готова была отпустить его руку, сказать ему, что все в порядке, когда занавес открылся. Затем я услышала свое имя.
— Рози, — сказал мой брат, мой младший брат.
И он был... без рубашки. Покрытый тем, что выглядело как... масло. И блестками.
Я бросилась к нему, обхватив руками его плечи.
— Ты в порядке? Пожалуйста, скажи мне, что ты в порядке.
Глаза Олли забегали вокруг.
— Я в порядке, — прохрипел он. — Но нам действительно пора идти.
Я отпустила его, обхватила ладонями его щеки и осмотрела его лицо. Боже, когда он успел превратиться в этого человека, стоящего передо мной?
— Что, чёрт возьми, происходит, Олли?
Вышибала заговорил прежде, чем Олли успел ответить.
— Грэм, ты знаешь правила. Никаких тусовок у входа. Вход выступающим через чёртов чёрный ход. У тебя пять секунд.
— Олли...
Мой брат покачал головой и повел нас прочь из клуба.
— Пойдем, Рози. Я расскажу тебе все, но не здесь, хорошо?
Рука Лукаса коснулась моей спины.
— Я вызвал Uber, как только Олли вышел за дверь. Он будет здесь через несколько минут, — сказал он, подходя к нам сзади и отводя нас от входа в клуб.
Он снял свое пальто и бросил его мне в руки.
— Надень это на своего брата.
— Кто это? — спросил Олли.
Я посмотрела на брата как раз вовремя, чтобы увидеть, как он принимает пальто Лукаса. Затем, взглянув на меня, он осмотрел мой наряд и остановился.
— О Боже, у тебя было свидание.
Я ускорила шаг, увлекая его за собой, ответ на этот вопрос был слишком сложным, чтобы я могла его подробно описать.
— А теперь я здесь. Я так рада, что ты позвонил мне, Олли.
Как раз когда Лукас кивнул, я услышала тяжелые шаги позади нас. Я обернулась — мы все обернулись — и увидела человека, который только что вышел из клуба и теперь смотрел в нашу сторону.
— Джимми, — пробормотал Олли. — Чёрт.
— Ну и ну, — пробурчал Джимми. — Олли, если ты собирался пригласить свою симпатичную сестру посмотреть шоу, ты должен был предупредить меня, — он с усмешкой оглядел меня с ног до головы. — Я бы убрался.
Я узнала в нем человека, который несколько недель назад подобрал моего брата у Пенсильванского вокзала.
И мой брат, и Лукас двинулись вперед, частично закрывая меня.
Но мне удалось установить зрительный контакт с Джимми. Я узнала в нем громилу, когда видела его.
— Даже не поздороваешься? — он щелкнул языком. — Это не очень дружелюбно, не так ли?
Лукас, который, как я заметил, уже начал приближаться к Джимми, остановился в нескольких футах перед нами с Олли.
Я видела, как распрямились мышцы его спины, как расширились его плечи.
— Не разговаривай с ней, — сказал Лукас жестким голосом, которого я никогда от него не слышала. — Даже не смотри в ее сторону. Если у тебя есть что сказать ей, или Олли, иди через меня.
Джимми хмыкнул.
— Ну тогда скажи красавчику, что следующее выступление через пятнадцать минут. Толпа уже одичала, так что ему лучше ещё намазаться маслом и пойти работать.
Следующее выступление. Тогда меня действительно осенило: Олли, мой брат, там выступает. Он стриптизер.
— Или теперь, когда твоя девушка скрылась, ты больше не выходишь на сцену?
Скрылась. О, Олли. В какие бы неприятности он ни попал, это было связано с защитой девушки, конечно, это было так.
Слова Джимми еще звучали эхом в ночи, когда позади нас остановился автомобиль.
Я видела, как сузились глаза мужчины.
Лукас не повернулся, чтобы посмотреть на нас — на меня — когда он сказал: — Рози, посади своего брата в машину.
Все еще потрясенная, я колебалась. Лукас стоял как статуя, как стена между Джимми, мной и моим братом.
— Ángel(исп. ангел), — снова раздался глубокий и властный голос Лукаса, прорвавшись сквозь мою нерешительность. — В машину, сейчас же. Пожалуйста.
Схватившись за руки с братом, я направилась к Uber. Как только мой брат оказался внутри, я обернулась, чтобы проверить Лукаса. Он оставался в той же позе, только теперь Джимми был прямо перед ним, и они разговаривали. Это было не более чем скрежет вылетавший с их ртов, но не настолько громкий, чтобы я могла разобрать хоть что-то.
Мне это не нравилось. Ни капельки. Каждая клеточка моего тела требовала, чтобы я подошла к Лукасу и оттащила его.
— Оставайся в машине, Олли, — сказала я и жестом попросила водителя подождать.
Я втянула Лукаса в эту неразбериху, и будь я проклята, если из-за меня с ним что-то случится. Я уже почти добралась до Лукаса, мои руки были готовы и протянуты в его сторону, чтобы потянуться к нему, когда Джимми откинул назад плечи и толкнул Лукаса в грудь.
Человек, которого я так любила за его доброту, теплоту, бескорыстное сердце, попятился назад, прежде чем выпрямиться. И вместо того, чтобы ответить, вместо того, чтобы вернуть толчок или нанести удар, он сделал еще один шаг назад.
— Ты счастливчик, — сказал ему Лукас с ледяными нотками в голосе. — Я обещал ей не вступать в драку.
Другой мужчина насмешливо хмыкнул, звук был слабым, а его следующие слова были неуверенными: — О да?
Лукас долго смотрел на другого мужчину, а затем повернулся, оставив его позади. Он выполнял данное мне обещание, он не вступал в драку.
Но затем, так быстро, что движение едва ли можно было уловить, Джимми бросился вперед, его ботинок ударил Лукаса по икре. Его правой икре.
Лукас упал на колени, не издав ни звука. Его голова низко свесилась между плеч, а грудь вздымалась.
Мое зрение помутилось, в ушах зазвенело, и все вокруг стало красным. Как будто я перестала быть собой, я бросилась вперед.
— Ты, сукин сын! — закричала я.
— Виноват, — услышал я голос Джимми. — Видишь, обещания для меня мало что значат.
Не обращая внимания на все предостережения, моя ярость вырвалась на поверхность.
Я огляделась вокруг, отчаянно желая сделать что-нибудь, хоть что-нибудь, чтобы ему стало больно, но не нашла ничего, кроме своей сумочки, висевшей у меня на плече.
Я схватила ее за ручку и подняла руку, готовая бросить в него сумку, если это лучшее, что я могла придумать, не обращая внимания на то, как безобидно это будет на самом деле. Как нелепо.
Теплые пальцы обхватили мое запястье, и единственный голос в мире, который мог бы остановить меня от столь глупого поступка, произнес: — Рози, нет.
Мои губы разошлись, и я услышала, как говорю: — Да.
Эти пальцы раздвинулись, их прикосновение стало крепче. Оно заземляло меня.
— Не влезай. Ты обещала мне.
Я обещала, но это было до того, как Лукас получил тот ужасный удар.
— Опусти сумку.
В его голосе не было мольбы. Меня заставило повиноваться осознание того, что он стоит на ногах, и то какая боль, прозвучала в его голосе. Я посмотрела на него, и он даже смог улыбнуться.
— Он того не стоит.
Он и не стоил.
Но впервые в жизни я хотела выбрать насилие.
— Пойдем домой, — пальцы Лукаса потянули меня за руку, высвобождая сумочку из моей смертельной хватки. Он надел ее на руку, даже когда я сказала ему, что могу нести ее сама. Но Лукас не слушал. Он выпрямился и обнял меня за плечи, опираясь на меня всем своим весом. Он шел со мной, и я могла сказать, что он сдерживает боль. Когда мы дошли до машины, Лукас повернулся. — Мне нечего терять, Джимми. Абсолютно нечего. И ты должен помнить об этом, потому что в следующий раз я не уйду.