Лукас встал и заключил Лину в объятия.
— Soy un idiota(исп. Я - идиот), — сказал он ей. — Прости. Ты права. Возможно, мне нужно поспать.
Моя грудь сжалась от слов Лины. Я была такой ужасной подругой, скрывая это от нее.
— Вам, ребята, пора идти, — тихо сказала я, стараясь, чтобы мысли не мешали моему голосу. — Я все равно могла бы отказаться от пиццы и лечь в постель. Я еле держусь на ногах.
Мартины разорвали объятия, и следующее, что я осознала — я оказалась в объятиях своей лучшей подруги.
— Я не злюсь, — сказала она только для меня. — Ты мне все расскажешь, я это знаю. И я буду рядом, когда ты будешь готова, хорошо?
Сдавленный звук вырвался из моего горла.
— Хорошо.
Боже, она действительно была лучшей.
Когда она отпустила меня, Лукас был там, как будто ждал очереди, чтобы получить свои объятия. А я… Я не могла дождаться, когда брошусь в его объятия. В его тепло, запах, силу. Он обнял меня, и я почувствовала, как он беззвучно поцеловал меня в висок, рядом с ухом. Затем он прошептал: — Buenas noches, preciosa(исп. спокойной ночи, красавица).
Тако уткнулся носом в мои ноги, скуление покинуло его.
Но никому из них я не сказала ни слова. И, наверное, это было к лучшему. Потому что я бы, наверное, сказала что-нибудь глупое. Что-то вроде «Останься».
Останься навсегда.
Поэтому я ограничилась тем, что смотрела, как Лукас, Лина и Тако уходят, а через несколько минут осталась одна. Снова. Такой, какой я была до того, как Лукас проскользнул в мою жизнь и каким-то образом сделал себя... незаменимым.
— Ладно, — сказала я своей пустой квартире. — Я сама по себе. И это хорошо. Все в порядке.
Только это было не так. Не совсем.
Потому что я уже скучала по нему, и это было безумием. Это было... нелепо. Возмутительно. Но внутри меня что-то билось, дышало, требовало, чтобы его выпустили.
И тут у меня как будто лампочка в голове зажглась. Та, которая была подключена к органу в середине моей груди. Я схватила сумку с ноутбуком, вытащила его и плюхнулась обратно на диван. Я открыла свою рукопись и сделала единственное, что умела делать когда-то давно. Я писала обо всех вещах, с которыми не знала, как… справиться. Как обработать. Каждый страх в моей голове, каждое сильное чувство, бушующее в моем сердце, каждый ужасающий вопрос и каждая удушающая уверенность. Каждая надежда. И я все это написала. Я включила их в свою историю, чтобы распутать их наилучшим известным мне образом. На бумаге.
***
Несколько часов спустя я лежала в постели. Не в силах уснуть.
Каким-то образом мне удалось проработать до полуночи, и я думала, что усталость за день и продуктивная писательская сессия вырубят меня. Но нет.
Я уставилась на темный потолок своей спальни. Украдкой поглядывая на телефон. Желая, чтобы он загорелся от сообщения или звонка. Жаль, что я недостаточно смелая, чтобы схватить его и самой протянуть руку.
Но экран оставался абсолютно черным. Телефон молчал.
Я не решалась что-то с этим сделать и сводила себя с ума.
Зажмурив глаза, я издала стон.
Существовало так много неписаных правил о том, как женщины должны вести себя с мужчинами, которые им интересны. Мужчинами, которых они целовали и хотели целовать снова, и снова, и снова. Но это был Лукас. Это была я. Мне казалось, что эти правила неприменимы к нам.
Я видела его обнаженным, красивым, внушительным, пока он стоял под струей воды, держа в руке член. Страдающим по мне. Уязвимым. Мощным.
А до этого я целовала его под дождем, не заботясь ни о чем, кроме его губ, пока они двигались вокруг моих.
Я танцевала с ним под наш саундтрек, кружась в его объятиях и купаясь в его смехе.
Я утешала его, когда ему снились кошмары, желая избавить его от страха.
Я позволила ему держать меня за руку, когда мне нужно было, чтобы кто-то утешил меня. И я позволила тому, что начиналось как эксперимент, превратиться во что-то реальное.
Правила не действовали.
Я была взрослой женщиной. Мне не нужна была причина, чтобы отправить ему сообщение. Моему другу. Одному из моих лучших друзей. Мужчине, о котором я не могла перестать думать.
Я потянулась за телефоном.
— К черту…
И в этот самый момент экран загорелся.
Сердце подскочило к горлу, я схватилась за телефон, запутавшись ногами в одеяле и упав на пол.
— Ой! Чёрт возьми.
Из своего положения, растянувшись на ковре, я протянула руку и схватила устройство с тумбочки, не потрудившись вернуться на кровать. Пришло сообщение.
Лукас : Возможно, у меня страх разлуки.
Мои губы растянулись в самой широкой, самой нелепой ухмылке на свете, и мои пальцы бросились печатать ответ.
Рози : Я думала, это бывает только у домашних животных.
Лукас : Ты не спишь.
Лукас : Я тебя разбудил?
Рози : Нет. Я бодрствовала. Работаю уже несколько часов.
Лукас : Меня это радует. Сколько слов?
Рози : Много
Лукас : Вот это моя девочка.
Лукас : Но ты, должно быть, устала. Я должен дать тебя поспать.
Стук в моей грудной клетке поднялся до висков, когда я придумала предлог, чтобы оставить его со мной.
Рози : Не волнуйся. Мой мозг все еще включен, поэтому я не могу уснуть.
Рози : Ты мог бы… составить мне компанию? Если хочешь?
Рози : Пока я не засну.
Лукас : О да? Тебе бы это понравилось?
Рози : Да.
Лукас : Ну, тебе повезло, что я отличный развлекатель и прекрасная компания.
Лукас : Большую часть времени.
Рози : Я знаю.
Рози : Все время. Даже когда ты ворчун.
На моем экране появилось изображение. Это было селфи, и он хмурился. Дулся.
Лукас : Такой ворчун?
Лукас : Я все еще думаю, что выгляжу красиво. Даже сексуально.
Так и есть. Он всегда так выглядит.
Пришло еще одно сообщение.
Лукас : Ты меня тоже развлечешь?
Лукас : Пришли мне фото.
Лукас : Из-за моего страха разлуки.
Лукас : Боюсь, что забуду твое лицо.
Рози : Ты… флиртуешь со мной, Лукас Мартин?
Лукас : Получается?
Нервно хихикнув, я сделала селфи и отправила ему.
Лукас : Это… пол? Почему ты лежишь у изножья кровати?
Упс. Мой затуманенный Лукасом мозг об этом не подумал.
На экране появилась еще одна его фотография. Она была сделана с большего расстояния, как будто он вытянул руку, чтобы сделать снимок, чтобы я увидела, что он лежит в постели. Поверх покрывала. Без футболки. Его великолепная, восхитительная грудь выставлена напоказ, его татуировка выглядывает из угла экрана.