В голове у Чурбы перекатывалась галька. Он выполоскал изо рта песок, натянул одежду, нашел в брюках кошелек. Все на месте. В новогодний вечер Джордж Халл вручил ему толстую пачку денег и велел гулять за двоих. Потом вспоминалась карточная игра, как он греб ставку за ставкой. Доказательство этой полосы везения торчало из пиджака в целости и сохранности.
– Скорое дело – быстрый доход, – сказал себе Чурба.
Он силился вспомнить, о чем договаривался с этой розовой пухлой печкой, что обогревала сейчас комнату. Подарок Гулда, Фиска или надо платить самому? Вспоминая, как эти ребята швырялись деньгами, Чурба предположил первое. Он бросил на подушку монету и ушел.
За дверью комнаты обнаружилась закрученная лестница, затем Чурба прошел через мраморный вестибюль и выбрался на улицу через огромную дверь из стали и матового стекла Он обвел глазами Грэмерси-парк. Осторожно вступил в новый год и новое десятилетие: он был счастлив, голоден и поражен тем, как же далеко его отнесло от Кардиффа.
На холоде голова болела меньше, и Чурба решил немного прогуляться. Он направился в центр к «Хумидору Халлов», но по пути свернул на восток, к реке, где бултыхались на медленных волнах пароходы и клиперы. Узкие улицы были запружены колясками развозчиков. Рабочие таскали грузы с кораблей и барж. Новый год или старый, суета в доках не прекращалась. Праздник жил где-то повыше.
Чурба решил побаловать себя завтраком. В ресторане «Мокрый Джим», который он для этого выбрал, воняло, как между ног у матроса после долгого плавания. Рыбаки и командиры портовых крыс горбились над длинными столами, выедая из мисок густую похлебку, пропахшее йодом рагу, капустный салат и картошку. Они макали черный хлеб в горячий суп, опрокидывали кувшины с пивом и обсасывали кости разнообразных морских тварей. Склизкое нечто с обвислыми усиками и клешнями, плавниковое нечто с желтыми глазами. Мерзкое чешуйчатое нечто с иголками зубов.
Найдя на лавке пустое место, Чурба заметил, что и посетители, и еда с изумлением на него таращатся. Он совсем забыл о своем наряде. Нога за ногу подтащился официант, чтобы взять заказ. Чурба указал на миску, стоявшую перед соседом. Попросил того же самого.
– Это угри. А пить?
– Пиво, – сказал Чурба.
– Кружку или кувшин?
– Кувшин.
– Большой или маленький?
– Большой.
– Значит, большой.
Чурба ждал, когда принесут еду, и думал о пышке, которую оставил спать в той конфетно-коробочной комнате. Он копался у себя в мозгах в поисках ее имени. Эту маленькую деталь неплохо бы запереть в чулан, чтобы однажды вечером, когда придет охота, раскопать с ее помощью всю историю. Джейн, Энн, Лили, Зои? Крупная леди, мелкое имя – вот и все, что он пока знал.
К нему наклонился сосед по столу, у которого Чурба скопировал заказ:
– Ты из мостовских? Я тебе прямо скажу, без околичностей. Только надумай переманить моих людей, клянусь, насажу на багор и тебя, и любого, кто явится за твоим трупом.
– Это ты мне? – спросил Чурба, пока официант ставил перед ним тарелку со змеями. – Или я чего напутал?
– Тебе, мистер Модник.
Чурба повернулся лицом к этой обезьяньей заднице. У мужика даже буркалы заросли волосами.
– Чего-то ты гонишь. Говоришь о чем, а я и не знаю.
– Черт возьми, все ты отлично знаешь.
– Не, – возразил Чурба – Откуда мне знать-то? Ни в каких мостовских, или как их там, я отродясь не числился. – Воткнув вилку в угря, Чурба поднял его над тарелкой. – Растолкуй, если надо, а не надо, так и не растолковывай. Я тут сижу и шлюху одну вспоминаю, пахнет она всяко лучше, чем ты со своей забегаловкой.
– Значит, ты не с Моста?
– Смотря с какого. Что за мост-то?
– Бруклинский. Вон там. Ты правда тупой или только с виду?
– Может, тупой, а может, умный, – сказал Чурба – Откуда мне знать, какой я с виду в такое светлое утро.
– С виду ты говном пристукнутый. Откуда взялся – с Англии, что ль?
– Ну привет, – ответил Чурба. – Из Кардиффа, Нью-Йорк, прямо под Сиракьюсом. Так что там за Бруклинский мост? Не слыхал я ни про какие мосты.
– Господи, да все кругом знают, что они новый мост затеяли. Прут бабки прямо у меня из-под носа.
– Да уж, под твоим носом много баб поместится, – заметил Чурба. – Или не много, где ж тут нос разглядишь под такими-то зарослями. А зачем мост до Бруклина?