– Ужасная потеря. Я выбрал неудачное время.
– Раз уж пришли, говорите, чего собирались.
– Сначала позвольте заверить, я мог прислать своего представителя, но, будучи в Бостоне, решил лучше зайти сам. Меня зовут Корнелиус Вандербильт. Вам известно это имя?
– Это у которого поезда?
– Мне нелегко говорить, мистер Бапкин, так что отнеситесь, пожалуйста, с пониманием. До меня дошли определенные слухи, и я послал агентов разбираться. Обнаруженное не очень для меня ясно, однако многообещающе.
– Дошли слухи? Послали агентов?
– В Кардифф, Нью-Йорк. Насколько мне известно, покойный Аарон Бапкин жил неподалеку от этой деревушки.
– Мой благословенной памяти внук как раз нашел им каменного человека. Это его и убило.
– Как он умер?
– Не спрашивайте.
– Мистер Бапкин, позвольте мне говорить прямо. В Нью-Йорке я имел случай видеть Кардиффского исполина. Сейчас, когда пресса занялась разоблачениями Голиафа и насмешками над ним, я готов признаться, что у меня создалось иное впечатление.
– Насмешками? Разоблачениями? Я ничего не знаю.
– Это было в сегодняшнем «Глобе».
– Мне нельзя читать газеты. Никакого шума, никаких газет, ничего до следующего шаббеса.[96]
– Не так уж это важно. Перейдем к делу. Слухи в Кардиффе некоторым образом подтвердили мои подозрения о том, что определенная интимная часть Голиафа стала жертвой отнюдь не эрозии времени.
– То есть?
– Недостает фрагмента его мужской части.
– Помню я эту болтовню. Говорили, оно само отвалилось.
– Я убежден, что орган пострадал не в результате природных циклов, но был отделен преднамеренно группой или группами неизвестных.
– Простите, не понял.
– Кто-то отколол ему кусок пениса.
– Кто бы мог такое сделать? Есть доказательства?
– Говоря откровенно, местные слухи указывают в связи с этим делом на вашего покойного внука.
– Слухи? Насчет Аарона? Эти казаки вешают на него домашних мух, прыщи, кукурузу и мозоли. Он еврей. Был евреем. А еврей в Кардиффе должен отдуваться за плохую погоду. Особенно если этот еврей нашел исполина.
– Я не говорил ни о какой ответственности. Я здесь не для того, чтобы указывать пальцами.
– Указывайте, если хотите. Какая разница? Он умер.
– Скажем так если – я подчеркиваю: если – если вдруг окажется, что ваш внук, да пребудут с ним ангелы небесные, по чистой случайности, лучше скажем по незнанию, отнюдь не намеренно, как-то оказался обладателем этой определенной части, мне хотелось бы, чтобы вы знада: одна персона, обладающая немалым весом, некоторым образом заинтересована в приобретении этого единственного в своем роде объекта.
– Вы хотите купить Голиафов шмекель?
– Ответ – да, мистер Бапкин. За разумную сумму.
– Что вы будете с этой штукой делать? Прилепите туда, где была, и сделаете собственного голема?
– Причины, по которым я намерен найти и сохранить у себя сей объект, не обсуждаются. Если вас заботит перспектива соединения исполина с потерянным придатком, оставьте эти мысли. Такого не случится.
– Поклянитесь.
– Я не клянусь, мистер Бапкин. Я обещаю. Если, как предполагаемому обладателю личного имущества Аарона Бапкина, вам что-либо известно о судьбе части окаменевшего фаллоса, скажите мне об этом, и мы обсудим детали. Могу вас уверить, и тому свидетельством мое сегодняшнее здесь присутствие, я готов к серьезному разговору.
– Чисто предположительно, если у меня есть что продать, какую цену мне надо назначить? Ткани я знаю до последнего пенни, но шесть дюймов камня?
– Какова, по-вашему, должна быть цена?
– Мистер Вандербильт, я знаю, вы человек небедный. Но раз уж вы пришли лично, я не стану пользоваться своим преимуществом. Вы могли прислать дядю Сэма, если б захотели. Предположим, у меня есть то, что вам надо, и я готов торговаться Я бы сказал вам тогда, что мой внук положил глаз на участок земли в Вишневой долине. Десять, может, двадцать акров. Вместо дома там какие-то развалины. Как бы нам взять эту землю, починить дом и добавить бунгало по соседству?
– Двадцать акров и два дома?
– Проявите великодушие. Добавьте тысячу на пару мешков с семенами. Мой внук любит свежие овощи. Где он взял такой вкус? Точно не с моей стороны.
– Но ваш внук умер.
– Определенно умер. Ушел и умер. Хотя всякое бывает.
– Ваша цена чрезмерна.
– Вот и хорошо. Ищите шмекель у других исполинов. Вон их сколько посреди дороги валяется. – Исаак принял задумчивый вид и потянул себя за бороду. – Перед тем как уйти, мистер Вандербильт, окажите любезность. Скажите, сколько бы запросил Аладдин, когда б кому-то приспичило потереть его лампу.