– Спасибо тебе, Господи, за Лоретту, – сказал Саймон. – Еще одно имя на двери, и на этот раз истинный Халл.
– Я хочу первая застолбить имя Саймон, – потребовала Лоретта.
Саймон Халл мягко заключил ее в кольцо своих рук, точно двойную кубинскую «Корону» в рубашку. Вот его связь с миллионом новых утренних часов. Бен Халл смотрел на отца с Лореттой и сиял.
– Хорошая жена – хорошая жизнь, – сказал он.
Они заметили в окно Чурбу Ньюэлла: тот кланялся дородной даме в шляпе величиной с колесо. Затем дама пошла своей дорогой, а Чурба помахал Халлам рукой.
– Он осмелился здесь показаться? – удивилась Лоретта.
Бен открыл Чурбе дверь, и тот кинулся радостно приветствовать родственников:
– Дядя Саймон, кузен Бен, Лоретта, вам можно сейчас смеяться? Если да, я расскажу что-то смешное. Видели бочку, с которой я говорил? Она певица из Нибло, и знаете, про что она меня спросила? Нельзя ли тут у вас купить папиросы. Я сказал, что ни папиросы, ни салями здесь не продаются, пусть ищет в Бауэри, ха-ха. Джордж здесь? Мне вообще-то он нужен.
Нью-Йорк, Нью-Йорк, 16 февраля 1870 года
Кончилось последнее представление в зале Джо Секиры; Генерал-с-Пальчик сидел на табурете у себя в уборной и втирал холодный крем в собственное лицо-блюдце. Вместе с гримом он снимал грязь, и лицо превращалось из полного солнца в ущербную луну. Обрюзгшие щеки, мешки под глазами, подбородок, скукоженный до шишки.
То, что дамы некогда называли очаровательными губками, напоминало текстурой устриц, пойманных в конце сезона. Нос походил на бумажную скрепку, ноздри как булавочные уколы. Даже у зрачков был потрепанный вид. В щель между детских зубов Пальчик просунул язык. Малина заплесневелая.
– Может, Барнум и прав. Пора писать мемуары, – сказал он зеркалу.
Час назад заглянул Ф.Т. сообщить Генералу, что он продал Титана и намерен двинуться в другую сторону. Пальчик взглянул на рисунок Тома Наста,[97] где озорной дух Барнум держал на руках пухлую кудрявую девочку. Ноги его сходились конусом в одну точку. Черная воронка сообщала телу динамику. Текст на афише, составленный из выгнутых букв-клоунов, гласил:
– Разумеется, ваше имя в моем цирке всегда будет в первых строках афиш. Куда приятнее держать на руках Мальчика, чем на задворках злого надутого Пальчика. Я вижу вас в роли помощника инспектора манежа. Назначил бы вас самим инспектором, если бы не голос От такого предложения Генерал не на шутку взвинтился. В жесте Барнума было не больше убедительности, чем на лице, что болталось сейчас перед Пальчиком в зеркале.
– Вот оно как, – сказал Генерал лицу, одновременно приводя его в чувство новой порцией грима. – Sic transit.[98] Из маленькой хлопушки вышел большой хлопок. Ты получил от жизни больше, чем просил и даже мог рассчитывать. Жену, которая ждет тебя в твоем собственном выкупленном доме, и славу, на которой можно почивать. Если тебе осталось только это, все равно лучше, чем если бы тебя сожрал бродячий кот. Никаких цирков, Генерал. Для лебединой песни Пальчика никаких духовых оркестров.
Он выудил из ящика бутылку хереса, надолго к ней приложился и отправился на сцену произносить тост.
– Трое в круге, идеальная троица. Два низвергнутых камня и отвергнутый эльф.
Застряв в наклонном положении, Титан и Голиаф ждали его на пустой арене. Подъемный механизм застопорили сразу после премьеры. Но исполины были не одни. Пальчик разглядел на ринге квадратную тушу Черного Барса.
– Привет, малыш. – Барс всадил кулак в дымный хвост от Пальчиковой сигары. – Думал, вы домой пошли.
– Зашел пожелать моим партнерам доброй ночи, – сказал Генерал. – Хочешь коктейля?
– Отчего ж не хотеть, – ответил Черный Барс. – Вы разрешаете мне пить из вашей бутылки?
– Давай бери.
– Никогда не пил из бутылки белого.
– По такому случаю можно сделать исключение. После передай лекарство ребятам.
– Каменюкам? Не будут они пить из такого горлышка, – сказал Черный Барс. – Слыхали новость?
– Какую новость? – Пальчик забрался на сиденье. – Я думал, что все новости, какие могут быть, уже были.
– Пожалуйста, не надо сидеть на его месте.
– На чьем месте?
– Мистера Брайана. Это кресло теперь всегда будет пустое. Босс завещал мне этот зал.
– Завещал тебе зал Джо Секиры? Я знал, что этот человек извращенец.
– Вот и адвокат про то же. Зал мой, печать, подпись.
– Поздравляю, Барс. Это ценное приобретение.
– Отродясь у меня ничего не было, кроме кулаков. Поглядим теперь.
– Мой тебе совет: будь осторожен. Друзья Брайана, наверное, не обрадуются такому завещанию.
97