Черный Барс и Дури Дан Дулли уже бились. Дулли провел связку левая-правая, за каждым выбросом следовал мерзкий мокрый удар. Однако, вместо того чтобы шататься и ослаблять защиту, Барс стоял твердо. Ему все объяснили пять, а то и десять раз. Он знает, что такое «хватит» и когда пора ложиться. Дулли обрушивает на него новый шквал, лупит по животу. На этот раз Барс опускает руки, но не размыкает коленей.
– Давай, Дании, чтоб у него зенки повылазили! – орет рядом с Костомолом какой-то болельщик. – Чтоб яйца звенели! Давай, Дулли!
Дулли влепил правый кросс, и у Барса из носа потекли красные сопли. Ноги на этот раз подогнулись, но он остался стоять вертикально. Костомол понимал, что происходит. Иные спесивые нигтеры согласны превратиться в отбивную котлету, лишь бы доказать свое. Черный Барс, похоже, был из этой железножопой породы. Туп, как все мудаки со слишком крепкими мускулами.
Дури Дан Дулли знал свое дело. Морда у Барса стала как стиральная доска. Костомол успокоился, однако напрягся опять, когда Барс по-бычьи вдавил Дулли в канаты и сложил вдвое ударом в пузо. Дулли скрутился рогом. Рефери, дожидаясь, пока тот отдышится, что-то сказал Барсу. Боксеры сдвинулись на середину ринга. Дулли опять занялся делом, но удары его стали резиновыми. На Барсе даже не было крови, если не считать капли под луковицей носа.
– Господи, – сказал Костомол соседу справа, истекавшему потом не хуже боксеров, – что с мальчиком? Он не знает свое место и время?
– Все он знает, босс, – сказал сосед. – Все знает.
Барс врезал Дулли в челюсть, сначала левой, потом правой, – звук получился как молотком по печени. Провалявшись пять секунд, Дулли все же поднялся и стал отпрыгивать назад. Барс приближался, вопя ругательства.
– Я думал, что видел все, – сказал Костомол. – Черный ублюдок убивает моего мальчика. Где вы его взяли?
– Всех обезьян присылает один и тот же парень. Сказал, что этот сообразительный, устроит хороший спектакль.
– Обезьянщик больше делами не занимается – ни со мной, ни с кем-то еще. И его, и мальчишку в Нью-Джерси.
– Еще не конец.
– Посмотрите, какие у Дулли глаза. Не конец? Он забыл, какой сегодня день.
Барс вошел в клинч. Это потребовало некоторых усилий. Пришлось поворачивать Дулли к себе лицом. Затем Барс упал мордой в брезент, вытянул ноги, мертво распластал руки и провалялся так до конца счета. Под завывание толпы рефери поднял вверх Дуллину руку.
– Видите, босс, – сказал потный.
– В расход обоих, – ответил Костомол. – Шкуры домой мамашам.
– За что? Они выполнили договор. На следующий четверг мы записали Барса в Филадельфии. И место хорошее.
– В Филадельфии? Ладно, черт с ним. Пусть дерется а после ведите ко мне. Бешеный негритос будет у меня собачкой.
Костомол встал и зашагал сквозь толпу. Почувствовав на плече чью-то руку, он повернулся в противоположную сторону и влепил тычка Барнаби Раку.
– Oy! – складываясь, простонал Барнаби.
– Будете знать, что меня нельзя трогать, – объяснил Костомол.
– Я всего лишь хотел сказать здравствуйте, Шон Шеймус.
– Мы знакомы?
– Барнаби Рак из «Горна».
– Ага. Из «Горна». Вы обо мне писали. Но если вы собрались писать о Джо Секире, забудьте. Хватит с него спортивных страниц, других не надо. Сами знаете, как это бывает.
– Никаких проблем, – сказал Барнаби. – Мне сказали, что вы здесь будете, вот я и пришел.
– В этом моя беда. Слишком легко нахожусь. Нужно менять привычки. Значит, вы меня нашли. Что дальше?
– Можно, я закажу вам чего-нибудь выпить?
– Конечно, Барни. Может, я даже выпью то, что вы закажете.
В «Пабе у Лиффи» Барнаби сел напротив Костомола Брайана и присосался к бурбону.
– Я сделал одну вещь, – сказал он. – Хочу извиниться.
– Что вы сделали? Неправильно написали мое имя?
– Дурацкая история, – сказал Барнаби.
Он поведал Костомолу об Анжелике Халл и страховом полисе «Справедливых».
– Вы подписались моим именем? Я польщен, – ответил Костомол. – Эта дама, должно быть, настоящая конфетка. Если приедет в Нью-Йорк, познакомьте меня с ней.
– Я не имел права играть вашей жизнью, – сказал Барнаби.
– Когда надумаете трахаться в следующий раз, подписывайтесь моим именем сколько угодно, Барни, – вы играете своей жизнью, а не моей. Я дважды помочусь на вашу могилу. Или вы думали, что Костомола Брайана пора закапывать?
– Я вообще не так много думал, – сказал Барнаби. – Поддался глупому импульсу. Просто хотел вам сказать, что закрою полис через месяц, как только наступит срок выплаты.
– Ну-ну, платите дальше, если хотите, – возразил Костомол. – Правда, деньги можно потратить и получше. Скажите мне одну вещь.