Адресованный самому себе упрек несильно царапнул сердце и отскочил в сторону: ему сейчас не было места.
— Это ты придумала? — улыбнулся он.
В конце концов, внимательность должна концентрироваться на том, что может принести неприятности, а механизмов против собственного счастья, слава Богу, еще никто не придумал.
— Да! — расцвело личико Патриции.
«Но как же Чарли так здорово рассчитал… Хотя — все правильно. Я бы первый заподозрил неладное, обратись он ко мне напрямую, а о том, что Джексон сегодня на дежурстве, знали все. Неплохо придумано, ничего не скажешь».
Девушка сделала еще шаг, и щеки ее зарделись.
Патриция поняла вдруг, что она сама взяла на себя инициативу в их взаимоотношениях, и теперь испугалась собственной дерзости. Но как иначе она могла расшевелить Джо, чья нерешительность в проявлении чувств почти равнялась его ловкости и силе воли? Стремление к цельности заставляло его избегать всего, ведущего к двойственности и неуравновешенности, а отсутствие опыта в общении с женщинами требовало от такого общения уходить. Кроме того, само положение Патриции играло не в ее пользу, и потому, глядя на счастливое лицо девушки, Джо собрал свою волю в кулак и отступил на по л шага.
— Патриция, я думаю, нам не стоит ничего начинать… Все равно ничего не получится.
«Потом, когда я узнаю себя (если смогу), тогда мы сможем быть вместе, если ты захочешь», — добавил он про себя.
Улыбка Патриции сделалась грустной. С самого начала она опасалась, что сдержанность Джо возьмет верх. Тогда, пожалуй, ей пришлось бы раскаиваться за свою инициативу вдвойне: и за то, что она отступила от своих принципов, и за то, что все было напрасно.
— Сегодня прекрасный день, — дрогнул ее голосок.
— Патриция…
От путаницы чувств у Джо чуть не закружилась голова. Внутренний конфликт требовал немедленного разрешения. Любого — лишь бы состояние неопределенности не затянулось на время, мало-мальски длительное. Отказаться совсем? Прыгнуть в приключение очертя голову? Или заставить себя поверить, что ничего не произошло, просто он встретился с девушкой, каких сотни и тысячи, да и встреч таких, по логике вещей, у него должно было быть в активе не меньше…
Ну, конечно, в этом не было ничего особенного.
Ему просто было приятно.
Патриция волнует его? Что ж, пусть так. Любая красота обязана трогать чувствительные струнки в душе — иначе не будет человека. Да, она красива — как этот вечерний пейзаж, которым можно восхищаться, но который вовсе не требует эмоциональной путаницы.
— Джо, так мы пойдем куда-нибудь?
— Хорошо, пусть будет по-твоему…
Ну и чего в этом было особенного?
Ресторанчик утопал в цветах. Цветы кучей торчали из вазонов, теряя в массе всю свою прелесть, цветы скучали на столиках в середине белой скатерти, цветы гирляндами свисали с потолка, они заглядывали в окна, ютились на клумбе. Их пестрота смешивалась с пестротой одежд посетителей ресторанчика, и поэтому белое платье Патриции и военная форма Джо выделялись почти так же резко, как и фраки официантов и скромные костюмы еще двух людей, сидящих через столик от наших героев. Предупредительный официант быстро скользнул с меню к новым посетителям, и Джо пришлось снова смутиться, но по причине куда более прозаической: он вспомнил вдруг, что его жалованья вряд ли могло хватить на оплату обеда для двоих. Выстроившиеся в правой колонке меню цены выглядели внушительно и неутешительно. Джо принялся выискивать цифры наиболее короткие, подумывая, под каким предлогом самому отказаться от ужина. Говорить о больном животе при даме было как-то неловко, других же причин придумать сходу он не мог.
— Спасибо, Луи, — приветливо кивнула официанту Патриция; она была здесь далеко не впервые.
— Знаешь, Пат, — Джо сглотнул слюну, — я что-то не голоден… Выбери что хочешь сама, я ограничусь чашечкой кофе.
Патриция удивленно взглянула на своего спутника и еле удержалась, чтоб не расхохотаться. Догадаться, о чем он думал, не составляло никакого труда.
— Ты не волнуйся, — хихикнула она, — это все будет записано на папин счет.
— Что-что?
— Не вздумай обижаться или отказываться — это ведь я тебя затянула. Куда это ты смотришь?
И в самом деле — Джо уже успел забыть и о деньгах, и о многом другом.
Через столик от них сидели два человека, один из которых был ему хорошо знаком, а второй не понравился с первого взгляда.
Первый был грузен, немолод и уныл, второй — средних лет, бодр и суховат.