— Не понимаю, о чём ты говоришь, — дрожащим голосом произнесла она.
— Сара… ты многие вещи делаешь с изяществом и грацией, начиная с ухода за Тоби, когда у того грипп, и заканчивая приготовлением воскресного ужина… но ты нихера не умеешь врать. И ещё одно — ты соврала, когда сказала, что не знаешь, кому принадлежит жёлтый «Рэмблер». Только это твоя школьная подруга миссис Бронштейн. Та, что помогала тебе с «подземкой». Твоя напарница по маджонгу. Это она владеет жёлтым «Рэмблером».
— Откуда мне знать, кто на чём ездит? — беззаботно бросила она. — Кому какое дело до этого?
— Дело в том, что именно «Рэмблер» затормозил тот поезд, с которого сбросили труп. Похоже на подставу. И это она и есть. Или не так?
По щекам Сары потекли слёзы, и Сэм понял, что женщина, что стояла сейчас перед ним, его жена, возлюбленная, мать его ребёнка, школьная чирлидерша, обществом которой он наслаждался столько времени, была ему совершенно незнакома.
— Кто это был?
Нет ответа.
— Говори, Сара. Человек в поезде. А, я знаю его настоящее имя и откуда он прибыл. Он сбежал из лагеря в Нью-Мексико. И чем же он занимался? Бежал ли в Мексику, прочь из Америки, или направлялся в Калифорнию, чтобы раствориться в толпе? Нет. Он направился на восток, в небольшой портовый городок под названием Портсмут. Твоя подруга тормозит поезд достаточно для того, чтобы он сошёл, и добрался сюда, так? В городскую станцию «подземки». Станцию, которая…
В голове ясно вспыхнуло воспоминание.
— Эта станция… твоя станция… перевозит людей в Монреаль, — сказал Сэм. — Именно за этим он сюда и приехал. Чтобы перебраться в Монреаль. И именно на этой неделе в Монреаль прибывает делегация из Советского Союза. Не в Ванкувер, или в столицу, в Оттаву. Они кого-то ждали, да? Почему он столь важен?
— Пожалуйста…
— Сара, кто это был?
— Я не знаю, — яростно бросила она. — Я знаю лишь то, что он должен был сойти с поезда, спуститься к нам в подвал, а утром уйти. Он должен был быть в Монреале. Просто, должен. Но его убили.
— И ты не рассказала мне об этом тогда, хотя знала, что его убили?
— Я не в том положении, чтобы рассказывать тебе подобные вещи.
— Кто его убил?
— Откуда мне, блин, знать? — выпалила она.
— Потому что тебе известно больше, чем я мог бы представить, — сказал Сэм. — И ты сдалась ФБР, разве не так? Предала меня, чтобы меня заставили найти Тони, найти и подставить под убийство.
— Сэм…
— Бляха, вот, что имел в виду Тони перед смертью. Что, всё это — грандиозный план, и мы с ним — его часть. Он всё это время знал, что выполняет самоубийственное задание. Знал, что я буду играть свою роль копа, а ты будешь играть свою.
Затем что-то, словно ударило его по затылку.
— Ты использовала Тоби, да? Господи, Сара, ты использовала нашего сына! — Её лицо казалось было высечено из гранита. Сэму пришлось перевести дыхание, чтобы продолжить. — Тоби постоянно задавал вопросы насчёт шпионов. Говорил, что не хочет лезть в неприятности, но иногда приходится. Именно так, приходится. Он был так напуган, что начал мочиться в постель. А когда у него начались проблемы в школе, его направили к директору. К Фрэнку Камински. Ты знаешь, кто его брат. Ты использовала Тоби, как курьера, да, Сара? Чтобы он передавал сообщения Камински. И готов спорить, ты сказала ему устроить бучу, чтобы его отправили к директору.
Он пристально смотрел на женщину, которой, как ему казалось, уже нечем его удивить.
— Кто дёргает за нити? Кто отдаёт тебе приказы?
Сара смотрела на него с выражением, которого он никогда прежде от неё не видел.
Это было презрение.
— Сэм… Тоби герой, истинный и благородный, а ты не видишь даже того, что творится в твоём собственном доме. Думаешь, «подземка» появилась здесь случайно? Думаешь, тысячи из нас, да, блин, десятки тысяч не трудятся день за днём, чтобы свергнуть Лонга и сокрушить Гитлера? Да?
— Сара…
— Ты называешь нас революционерами-любителями. Те, кто поступают правильно, кто сражается со злом — всегда любители. Но мы не любители. Мы работаем вместе с нашими братьями в Москве, в Лондоне, и да, в Берлине.
Сэм не знал, что скажет дальше, но на ум приходило только одно.
— Кто это — «мы»?
— Какая разница? Это же всё названия, и только. Прогрессисты, либералы, коммунисты, социалисты, даже республиканцы… названия. Называй нас сопротивлением, если хочешь. Значение имеет лишь борьба, то, что люди привносят в эту борьбу, и я сражаюсь здесь уже много лет. Сэм, ты понимаешь, каково это — видеть детей в школе, детей, которые, вроде как живут в богатейшей стране на свете, одетыми в обрезки одеял? Видеть братьев и сестёр, которые завтракают по очереди, потому что дома не хватает еды? И кто им помогает? Никто! Если из-за этого я становлюсь плохой женщиной, которая использует свою семью, чтобы помогать, да и хер с вами со всеми, я горжусь, что я плохая женщина, плохая жена, плохая мать…