Можно выбирать себе друзей, но родственников не выбирают. Или родственников жены. И тот и другой вызывали у Сэма головную боль.
У подножия лестницы он обо что-то споткнулся. Он включил фонарь на крыльце и посмотрел, что же стало ему преградой.
У лестницы лежали три камешка, положенные один на другой.
Три камешка.
Сэм был уверен, что когда он шёл в комнату Уолтера, их здесь не было.
Он склонился, подобрал камни, и по одному изо всех сил зашвырнул их в темноту. Два упали во дворе, а один, как не без удовлетворения заметил Сэм, плюхнулся в реку Пискатаква.
Радио было выключено, как и большая часть ламп, Сэм прошёл через притихшую гостиную и кухню в спальню. Свет там давало лишь прикроватное радио, которое сейчас было включено. Сара любила засыпать под звуки радио, под музыку, новости или детективную историю. Сэм же, со своей стороны, никак не мог уснуть под бубнящее радио.
Сара положила его пижаму на край кровати. Он переоделся и залез под одеяло. Сара что-то пробормотала, когда он склонился над ней и поцеловал в щёку.
— Прости, — произнесла она. — Я знаю, ты кое-что задумал на вечер…. Просто, не выдержала и уснула…
— Не переживай, милая, я возьму купонами — если позволишь.
Она вздохнула, взяла его за руку, и поместила себе на грудь, ладонь коснулась мягкой ткани ночной рубашки. Сэм улыбнулся во тьме. Сара могла подолгу растягивать их семейный бюджет, но никогда не экономила на ночных рубашках и нижнем белье. Она называла всё это инструментами, позволяющими держать Сэма в тонусе, и он вынужден был признать, что эти инструменты отлично работали, особенно по части удержания его в постели.
— Тогда, держи свои купоны, — пробормотала она. — Только воспользуйся ими правильно и не потеряй.
Он прижался к ней, рука ощущала мягкость тела и нежность кружев.
— Купон получен, и потерян не будет. Никогда. Как дела в учебном департаменте?
— Неплохо. Готовимся к очередному урезанию бюджета.
— Мне следует о чём-нибудь знать?
Он почувствовал, как она напряглась.
— Как обычно.
— Сара…
— Я была осторожна, правда. Прямо сейчас ничего не происходит, хотя до нас доходят слухи о скором разгоне беженцев. Ты ничего такого не слышал?
— Нет. Но следи за собой. Листовки, прилепленные на оконные ставни, регистрация новых избирателей, разбрасывание по почтовым ящикам брошюр — вот за это тебя и твоих друзей называют революционерами.
Он замолчал в ожидании ответа, но ничего не услышал, кроме ледяного молчания жены да бормотания радио. Он обнял её и тихим шёпотом произнёс:
— Но, Сара… работающая станция Подземки — это совсем другое дело. Её нужно закрыть. Немедленно. Помимо этого, маршал сделал мне очень толстый намёк, в городе легионеры Лонга, вынюхивают всё. Сегодня я столкнулся с двумя, в «Рыбацкой хижине». Два жалких неудачника вынудили весь ресторан замереть, люди боялись даже вздохнуть.
Неожиданно она повернулась и крепко его поцеловала.
— Сэм… Я не знаю, что могу сделать. В ближайшие пару дней в Портсмут кое-кто прибудет. Я только этим днём получила сообщение.
— Ты можешь это отложить?
— Не знаю. Попробую, но, порой, очень трудно достучаться до нужных людей.
— Ты и так уже много сделала. Пора кому-то другому взвалить на себя эту ношу. Мы не можем рисковать, Сара. Нужно всё закрыть.
Она вздохнула.
— Сэм, я же сказала, попробую. Я же не могу просто позвонить и сказать, чтобы прекратили. Да и подумай, мы же просто кучка учителей. И секретарей. Вот и всё.
— В Гайд Парке, в Нью-Йорке полно учителей, пашут на каменоломнях в пустыне Юты только за то, что их подозревают в укрывательстве вдовы Рузвельта, Элеанор. Твои нежные руки и милое личико не выдержат жизни в пустыне. — Он расслышал злость в собственном голосе и поморщился. — Послушай, Сара, я беспокоюсь за тебя. Нам нужно подумать о Тоби.
Она слегка подвинулась, Сэм уже решил, что она сейчас отвернётся в гневе, но Сара вновь его удивила, она приподнялась и снова его поцеловала, ещё крепче.
— Ладно, Сэм, я буду осторожна. Постараюсь прекратить визиты сюда. Вы тоже будьте осторожны, инспектор.