Купер смеётся, и его щёки становятся более розовыми, пока он качает головой из стороны в сторону.
— Точно. Думаю, это был не лучший пример, — он глуповато смотрит через плечо на своего оператора. Он всего лишь на мгновение обезоружен прежде, чем снова надевает свою каменную маску и снова пялится мне в душу.
— Весьма справедливо. Могу понять, почему вы не захотите провести время на пляже, — продолжает он, — но я не это имею в виду, вы что не хотите просто расслабиться? Разве вам не нужно немного времени, чтоб справиться со стрессом после всего этого? — Купер снова возвращается в игру.
Ветер внезапно поднимает и вертит маленький песчаный смерч прямо перед моим лицом. Я прищуриваю глаза и опускаю голову, наблюдая, как мои ноги передвигаются по пыли, пока я жду, когда он стихнет. Помню, когда впервые попал сюда, эти песчаные смерчи ощущались, словно лезвия на моих щеках, но теперь моя кожа превратилась в кожу черепахи, а мой панцирь очень сложно разбить.
Как только смерч рассеивается, я сканирую горизонт. Деревня Гамбад уже появляется в поле зрения. Маленькие глиняные домики очерчивают большое пространство из ничего. День почти окончен. Ещё один «Х» на календаре. На ещё один день ближе к дому.
— Ну, сэр думаю, расслабление и избавление от стресса для каждого выглядят по-разному. Большинство из моих ребят после этого собираются домой, провести время с родными или отдохнуть, смотря ТВ-шоу, которые они пропустили за год отсутствия, и это то, что им нужно. Это то, что они заслужили поле всего этого.
Пока мы продолжаем устало тащиться вперёд, я вижу кучку ребятишек, которые босиком играют в футбол. Один из парней указывает на мой взвод, и поднимает мяч, сунув его под мышку. Его друзья останавливаются, и прикрывая глаза ладошками, словно солнцезащитными козырьками, наблюдая за тем, как мы приближаемся.
— Как по мне, нет ничего более мирного, чем закат, пока я веду свой байк. Спокойствие, которое накатывает на меня при этом ну… ни один «Нетфликс» не может дать мне такого. Думаю, я просто тот, кто есть, — я пожимаю плечами.
Купер выглядит довольным самим собой. Не знаю, может, я дал ему материал для записи. Он смотрит в сторону деревни в нескольких метрах от нас, и его оператор перефокусирует камеру.
Ребята внезапно разбегаются назад к домам в деревне, а старейшины, едва поднимая ноги, выходят поприветствовать нас.
— Уиллоуби! Шевелись! — кричу я через плечо. — Взвод, стой! — сорок пар ботинок замирают в один миг со звуком, напоминающий раскат грома. Уиллоуби становится рядом со мной, готовый переводить для меня, пока я отхожу от взвода, чтобы представиться.
Ступая вперёд с вытянутыми в стороны руками, я пытаюсь расслабить лицо и выглядеть дружелюбно, пока сканирую взглядом деревушку за их спинами. Большая группа детей бегает вокруг, возбуждённая нашим присутствием. Женщины толпятся вместе возле ёмкости для стирки, перешёптываясь друг с другом и глядя на меня с подозрением.
Я машу рукой мужчине впереди, замечая его длинную белую бороду и глубокие морщины под глазами. Уиллоуби представляет меня, и старейшина приветствует нас в Гамбаде. Такая же рутина происходит каждый день. Каждая разведывательная операция напоминает предыдущую. Прямо как в учебниках и презентациях PowerPoint, по которым мы учились. Как и всё в военном деле. Для всего есть протокол.
Я даю команду двигаться вперёд, и мы приближаемся к хижинкам. Дети бегают вокруг моих парней, словно пытаясь загнать их в стадо, возбуждённо наматывая круги вокруг них. Разместив четырёх парней на вахте, мы вместе садимся на землю. Мы снимаем шлемы, кладём их перед нашими скрещенными ногами и складываем оружие в знак мирных побуждений. Опять-таки, протокол. Указания. Приказы. В армии для каждого действия есть дисциплина и план.
Купер садится в пыль рядом со мной, и молчит, пока Уиллоуби разговаривает со старейшинами. Команда его операторов сосредоточена на съёмке разговора, и я понятия не имею, какая им польза от этой записи. Не сильно-то и интересно смотреть, как переводчик и старик болтают на непонятном языке.
Мой взгляд направляется к женщинам и детям, стоящим слева от нас. Женщины шепчутся между собой, нервно поглядывая на нас. Это не ново. Группа вооружённых мужчин вблизи их и их детей и мою мать заставило бы понервничать.
— Вы можете спросить его, сколько ему лет? И как много войн он уже пережил? — спрашивает Купер переводчика.
Он задаёт вопросы, и я замечаю, как женщины начинают собирать детей в группу, и отводить подальше от нас. Дёрнув головой, я озираюсь вокруг. Внезапно деревня остаётся пустой за исключением мужчин, сидящих перед нами. Проверяю группу женщин, но они продолжают увеличивать расстояние между нами, спеша отойти от нас и друг от друга.