Третьей поразительной особенностью Примптона было то, что Элиас Рук, архитектор и владелец здания, установил в каждой квартире ванны. Он закончил строительство в 1890 году и, будучи убежденным, строгим пресвитерианином, Примптон задумывал на века. Все стены и полы были сделаны из крепкого дуба. Каждое сводчатое окно было толщиной в несколько дюймов. Ванны были своеобразными произведениями искусства. Они были чугунные, с белой эмалью, латунными трубами и кранами. Если Рейчел рассчитывала поселиться в Примптоне, то уж она наверняка выяснила, что ни один жилец за все сто лет не жаловался на грязную воду в трубах, протечки или потрескавшуюся эмаль. Конечно, с годами большинство ванн заменили душами, включая и ванну Джейкоба. В Примптоне не полагалось выбрасывать старые ванны — в любом случае, они были вмонтированы в пол, — поэтому чаще всего нанимали водопроводчиков, чтобы поставить трубу, как мачту, и снабдить ее насадкой для душа. Эти люди, их было большинство, завешивали ванну пластиковой занавеской, быстро мылись и снова включались в жизнь города. Но некоторые жильцы не строили душей. Они подолгу нежились в горячей воде, размышляли о Сендере и о лифте, который никогда не ломался. Они ни о чем не беспокоились.
В день, когда Рейчел и Джейкоб вернулись из Адирондака, Джейкоб разобрал душ. С тех пор каждый вечер Рейчел мыла Джейкоба. Она купала его 20 ноября 1953 года, в ночь, когда родился их первенец Элиас. Рейчел ничего не объяснила родителям и врачам больницы Святого Луки. Она просто сделала это: утром приехала на осмотр, родила Элиаса и вернулась домой до заката, чтобы вымыть мужа.
Рейчел купала Джейкоба и 8 апреля 1956 года, в день, когда от аневризмы мозга умерла ее мать. Она делала это каждый Шабат, каждый еврейский праздник. Она мыла его во время полнолуния и президентских выборов, когда она была зла и когда он бывал жесток. Джейкоб, в свою очередь, тоже старался не пропускать этого ритуала. 30 июля 1958 года, получив награду в Рокфеллер-центре за стихотворение про горчицу «Джеремиа», он отказался от пятой кружки пива в «Дюранигане» и на такси приехал домой — принять ванну. 23 августа 1969 года в номере отеля «Плаза» пятидесятилетний Джейкоб Вольф расстался со своей любовницей, пианисткой с Бродвея. Он прибежал домой, сотрясаясь от рыданий, и залез в ванну к жене.
В течение десятилетий никто не знал главного секрета совместной жизни Джейкоба и Рейчел. Их родители пребывали в неведении. Ни соседи, ни дети, Элиас и Сара, ни о чем не догадывались. Последние, в силу своей юности, считали, что их родители просто необычные. Они видели, как Джейкоб и Рейчел исчезали каждый вечер в большой спальне, соединенной с ванной. Когда Элиас и Сара слышали шум льющейся воды, то полагали, что родители их самих зачали в теплой воде. Это привело к появлению у Элиаса заблуждения, что девушки становятся более сговорчивыми и страстными, если затащить их в ванну и поставить под душ. Сара придерживалась этого мнения до колледжа. Если мальчик или мужчина включал воду в пределах ее слышимости, то она начинала глупо хихикать или обращалась в бегство.
Легенда о купании Джейкоба стала достоянием общественности в январе 1991 года. Джейкобу было семьдесят два, Рейчел шестьдесят пять, в Персидском заливе шла война. Мать Джейкоба умерла пять лет назад, а отцу, влиятельному Шерману Вольфу, было девяносто. Шерман сгорбился и стал ниже почти на фут. Он жил в Бенджамин-хаус, доме для престарелых в Аппер-Ист-Сайде. Обстановка в Бенджамин-хаус была необычна. Кровати были жесткие, с деревянными рамами, но на полах лежали ковры, а сестры были приветливы. Шерман Вольф ворчал на женщину, игравшую в канасту в комнате отдыха. Он следил за военными действиями по газетам и телепередачам. В глубине души Шерман беспокоился. Мир помнил о «Биг энд толл», а о нем — уже нет. Его легкие сводило при глубоких вдохах. Он страдал от артрита, глухоты и дрожи в конечностях. Кроме того, в Ираке находился безумец, который, как решил Шерман, готовит нападение на Бенджамин-хаус и на него лично.
— Папа, — уговаривал Джейкоб. — Никто на тебя не нападет.
— Что? — Шерман смотрел на сына не понимая. — Что ты говоришь?
Джейкоб навещал отца по воскресеньям и иногда на неделе.
— Никто не причинит тебе вреда, пап. Я не позволю.
Шерман недоверчиво оглядел Джейкоба.
— Ты? — пробормотал он. — Тебе не остановить безумца.
— Не переживай насчет этого сумасшедшего. — Джейкоб поправил стеганое одеяло на плечах отца. Это одеяло сшила Эми, мать Джейкоба.
— Ты, — Шерман отвел глаза и вздохнул, — ты жалкий писака.