– Откуда ты знаешь, что он педик? – перебиваю я.
– Британцы все педики, – пожимает плечами Прайс.
– Но откуда ты знаешь, Тимоти? – ухмыляется Ван Паттен.
– Я видел, как он ебал Бэйтмена в жопу. В сортире банка Morgan Stanley.
Я вздыхаю и обращаюсь к Престону:
– А где он стажируется, Моррисон?
– Не помню, – отвечает Престон, почесывая в затылке. – В Lazard?
– Где? – напирает Макдермотт. – В First Boston? Goldman?
– Точно не помню, – говорит Престон. – Может, в Drexel? Он всего лишь помощник ответственного аналитика по финансам, а его жуткая подруга с гнилыми зубами, та вообще сидит в какой-то дыре, занимается выкупом акций за счет кредита.
– Где мы сегодня ужинаем? – говорю я. Мое терпение лопается. – Надо заказать столик. Я не собираюсь стоять в каком-нибудь ебаном баре.
– А что это за дрянь надета на Моррисоне? – обращается сам к себе Престон. – Что, действительно костюм в полоску с клетчатой рубашкой?
– Это не Моррисон, – говорит Прайс.
– А кто? – Престон снова снимает очки.
– Это Пол Оуэн, – говорит Прайс.
– Это не Пол Оуэн, – говорю я. – Пол Оуэн в другом конце бара. Вон там.
Оуэн стоит у стойки, в двубортном шерстяном костюме.
– Он занимается счетами Фишера, – говорит кто-то.
– Везучий мерзавец, – бормочет кто-то другой.
– Везучий жидовский мерзавец, – произносит с нажимом Престон.
– Боже мой, Престон, – говорю я. – Это-то тут при чем?
– Слушай, я своими глазами видел, как он трепался по телефону с исполнительными менеджерами и при этом плел ебаную менору. А в прошлом декабре он приволок в офис куст хануки, – неожиданно оживившись, говорит Престон.
– Хуйню ты плетешь, – холодно замечаю я, – а не менору. Хуйню.
– Бог ты мой, Бэйтмен, может быть, мне сходить в бар и попросить Фредди пожарить тебе этих ебучих картофельных оладий, – говорит неподдельно встревоженный Престон. – Этих, как их… латкес?
– Спасибо, конечно, но я как-нибудь обойдусь, – отвечаю я. – Просто попридержи свои антисемитские замечания.
– Вот он, глас рассудка. – Прайс тянется вперед, чтобы потрепать меня по спине. – Милый соседский мальчик.
– Да, милый соседский мальчик, который, по твоим же словам, дает трахать себя в жопу британскому стажеру финансового аналитика, – насмешливо отвечаю я.
– Я сказал, что ты – глас рассудка, – говорит Прайс. – Я не говорил, что ты не гомосексуалист.
– Или что ты не зануда, – добавляет Престон.
– Угу, – говорю я, глядя на Прайса в упор. – Спроси Мередит, гомосексуалист я или нет. Она тебе скажет… если только вынет мой хуй изо рта.
– Мередит западает на педиков, – Прайс невозмутим, – поэтому я ее и бросил.
– Постойте, ребята, слушайте, я анекдот вспомнил, – потирает руки Престон.
– Престон, – говорит Прайс, – ты сам ходячий анекдот. Ты ведь знаешь, что тебя на ужин не приглашали. Кстати, славный пиджачок: не сочетается, но дополняет.
– Прайс, ты – скотина, ты, блядь, так жесток со мной, – смеется Престон. – Ладно, слушайте. Встречаются на приеме Джон Ф. Кеннеди и Перл Бейли, уединяются в Овальном кабинете, трахаются там, то да се, потом Кеннеди засыпает и… – Престон вдруг умолкает. – Вот черт, что же потом… Ах да, Перл Бейли говорит: «Господин президент, мне охота еще поебаться», а он отвечает: «Я сейчас посплю, а минут через тридцать…» – нет, постойте… – Престон опять умолкает, немного смущенный. – Сейчас… «Через час… ну да ладно… минут через тридцать проснусь, и мы опять трахнемся, только ты, пока ждешь, держи одну руку у меня на хуе, а другую – на яйцах», и она отвечает: «Хорошо, только зачем мне держать одну руку на хуе, а другую… другую – на яйцах?» – и… – Он замечает, что Ван Паттен что-то небрежно рисует на обороте салфетки. – Ван Паттен, ты меня слушаешь?
– Слушаю, – раздраженно отвечает Ван Паттен. – Давай. Заканчивай. Одну руку – на хуе, другую – на яйцах, а дальше?
Луис Каррузерс так и стоит у стойки и ждет. Теперь мне кажется, что на нем шелковый галстук от Agnes В. Все словно в тумане.
– Я не слушаю, – говорит Прайс.
– А он говорит: «А затем…» – Престон опять запинается. Длительное молчание. Престон смотрит на меня.
– Не смотри на меня, – говорю. – Это не мой анекдот.
– И он отвечает… У меня в голове пусто.
– Уже можно смеяться? На фразе «у меня в голове пусто»? – интересуется Макдермотт.
– Он говорит, мм… – Престон закрывает глаза рукой и задумывается. – Вот черт, ты подумай, забыл…