Болота также часто осушались, чтобы обеспечить водой канал Эри глубиной в четыре фута, оставляя после себя то, что посетитель начала XIX века назвал "безлюдным беспорядком", а историк XX века - "призрачным и беспорядочным кладбищем". В XIX веке это считалось ценой прогресса.
Резкий переход от древнего аграрного образа жизни к индустриально-технологическому имел значительные последствия, и неожиданные последствия для многих укладов жизни. Например, так называемое Второе Великое пробуждение - религиозное безумие первой половины 1800-х годов - было настолько сильным в Олбани и его окрестностях, что район назвали "Сгоревшим округом", потому что ярость пронеслась по региону, как лесной пожар.
Например, "Шейкеры" - народное название Объединенного общества верующих, которые бежали из Англии и к концу XVIII века обосновались в Стэнфорде, в Уотервлите. Эта утопическая, общинная и вегетарианская группа мужчин и женщин проводила большую часть своих воскресений, танцуя, что и послужило причиной прозвища. Кроме того, они призывали своих членов, не случайно, соблюдать целибат.
Существовало также перфекционистское движение Онейда, также утопическое и общинное, но с одним существенным отличием: оно выступало за "Свободную любовь". Еще дальше вверх по реке молодой человек по имени Джозеф Смит рассказал, что встретил ангела по имени Мороний, который дал ему - а позже забрал - золотые скрижали, которые, по словам Смита, он переписал и позже назвал Книгой Мормона. Назвав себя Святыми последних дней, мормоны бежали на запад, чтобы избежать преследований. Позднее Смит был убит толпой в Иллинойсе, в том числе из-за его приверженности многоженству. Затем Святые отправились дальше на запад в поисках своего собственного Сиона, где их ждали новые возможности и проблемы, в том числе с участием Лиланда Стэнфорд.
А один проповедник по имени Уильям Миллер, выходец из баптистов Новой Англии, проводил лагерные собрания, на которых тысячи людей подписывались под "миллеризмом", пророчествовавшим, что второе пришествие Иисуса произойдет в 1844 году. Миллер умер, сильно разочаровавшись, пять лет спустя.
Нет оснований полагать, что Стэнфорд, номинально пресвитерианин, был сильно вовлечен во все это. Но растущие политические потрясения все же оказали на молодого человека определенное влияние: усилилось беспокойство по поводу порабощения четырех миллионов американцев на Юге. Штат Нью-Йорк объявил рабство вне закона в 1827 году, когда Стэнфорду было три года. Несмотря на заявление старшего сына Джосайи-младшего о том, что в семье не было помощников, есть основания полагать, что афроамериканская пара по имени Фримен и Трублад работала на Стэнфордов. За годы, проведенные в поместье Стэнфордов, супруги вырастили большую семью, но им приходилось делать это в амбаре Стэнфордов, вынужденных жить на чердаке.
Подземная железная дорога, спасавшая рабов с Юга и доставлявшая их на Север, была особенно активна в долине реки Гудзон и в северных штатах и Канаде. Рабство должно было подчеркнуть то, с чем впоследствии столкнулся Лиланд Стэнфорд в той бурной обстановке, в которой он достиг совершеннолетия. Ему было восемнадцать лет, он практически не получил формального образования и не имел никаких достижений. Фактически, в его резюме значились праздность и сомнительная известность в качестве читателя книг. В ней рассказывается о решении его родителей кардинально изменить жизнь юного Лиланда Стэнфорда. Однако в этом деле он будет бороться изо всех сил и потерпит жалкое поражение.
2. Все, что было
Крепкий и смуглый Лиланд Стэнфорд в полный рост не дотягивал до шести футов, весил чуть меньше двухсот фунтов и, как большинство мужчин его возраста до того, как в 1880 году была подана заявка на патент первой безопасной бритвы official, вскоре еще больше потемнел, отрастив полную бороду. Люди обычно не позировали с улыбкой для того, что тогда называлось дагеровским художником - фотографом. Фотография требовала длительной экспозиции для портретов, а держать улыбку было не только неестественно и дико неудобно, но и то, что новшество, которое еще не было принято называть камерой, все еще считалось слишком серьезным, чтобы выражать веселье. Поэтому Лиланд Стэнфорд, как и его современники, выглядит без юмора на первом из своих многочисленных портретов. С другой стороны, мало что говорит о том, что он часто бывал иным.