На момент съемки ему было двадцать четыре года. Несколькими годами ранее родители Лиланда Стэнфорда, вероятно, под влиянием его эскапистского чтения или плохих привычек к работе - или и того, и другого, - отстранили своего среднего сына от соблазнов таверны и его неспособности трудиться на ферме, а также отправили молодого человека в школу. В отличие от других своих детей, Стэнфорды отправили Лиланда в сельскую академию под названием Онейдский институт науки и промышленности, расположенную в ста милях к северо-западу от дома. Правила были просты и четко прописаны: помимо ежедневной учебы, школа требовала от каждого ученика три часа ручного труда каждый день на школьной ферме.
Лиланд засомневался. Ему было всего семнадцать лет, а он уже демонстрировал противоречивый коктейль из вялости и предприимчивости, упрямства и оппортунизма. Возможно, подросток даже не распаковал свои вещи в тот вечер, когда прибыл в школу. Он написал отцу, что "видел одного из учителей, и тот сообщил мне, что это школа для настоящих аболиционистов. И он сказал, что белые и черные едят за одним столом". Лиланд добавил, что учитель также
Он расхваливал другую школу, расположенную в семи милях от него, как более достойную. В ней, что немаловажно, не требовалось, чтобы ученики занимались каким-либо ручным трудом, тем более по три часа ежедневно. Поэтому на следующее утро юный Лиланд отправился в Клинтонский либеральный институт, место для получения общего образования в городке Клинтон, штат Нью-Йорк. Неизвестно, как долго он там пробыл. Можно не сомневаться, что он не оставил после себя никаких следов. Возможно, он пробыл там два или три года или бросил учебу и вернулся в 1841-1843 годах. Так или иначе, он бросил учебу и в январе 1844 года поступил в другую школу, семинарию Казеновии, расположенную всего в тридцати милях к западу. Несмотря на то, что она называлась семинарией - сегодня она называется Колледжем Казеновии, - это была школа гуманитарных наук, а не место для подготовки к священнослужению, хотя методисты, руководившие школой, следили за тем, чтобы в учебном плане присутствовал несомненный религиозный аспект. Он продержался всего один год, а затем снова бросил учебу - или был исключен. Лиланд Стэнфорд навсегда покончил с учебой.
Конечно, в том, что основатель одного из величайших университетов мира никогда не заканчивал ни колледжа, ни даже средней школы, есть своя ирония. Много позже Стэнфорд подарил Казеновии свой портрет маслом в натуральную величину. Профессионально отреставрированный, в изумительной позолоченной раме, сегодня он висит рядом с кабинетом президента колледжа. Нет никаких сведений о других подарках Стэнфорда трем учебным заведениям, в которых он недолго учился.
Сохранилось несколько его писем домой, написанных в эти трудные годы. Подростковая писанина Лиланда вращалась вокруг прозаических и грубых забот юношей, впервые оказавшихся вдали от дома и в школе: девушки (письма братьям) и необходимость иметь больше денег (письма отцу). Он также писал о растущем интересе к политике: во время президентских выборов 1844 года американский политический театр был таким же спорным и бурным, как и любой другой. Демократы, как и вся нация, были расколоты из-за рабства. Кроме того, усиливалось давление, направленное на поглощение остальной части североамериканского континента Соединенными Штатами. Термин "Манифест Судьбы" больше не звучал то тут, то там; в следующем году он начнет появляться в журналах как национальное кредо.
Когда Америка переступила порог промышленной революции в первой половине 1800-х годов, древние определения тяжелого, честного труда стали приобретать новый смысл. Зачем пытаться вести трехмачтовый парусник по бурной реке, если можно заставить лошадей тащить простую плоскодонную баржу по спокойному каналу? Зачем таскать вагоны с помощью упряжек скота, если можно сделать больше, быстрее и с гораздо большей выгодой, используя локомотив и вагоны на рельсах? Зачем подвергать себя тяжелой физической работе, которая часто приводила к травмам, боли и преждевременной старости, если можно работать в особняке? Эти уроки прочно вошли в жизнь молодых людей поколения Лиланда Стэнфорда, навсегда изменив отношение американцев к миру.
Лиланд Стэнфорд достигал совершеннолетия в то же время, что и Америка. Некоторые называют это временем Джексона, поскольку большую часть этого периода президентом Соединенных Штатов был Эндрю Джексон. Его боготворили как первого коренного американца в Белом доме и демонизировали как геноцидного белого супремасиста. Возможно, он был и тем, и другим. Независимо от этого, его политический посыл заключался в борьбе с богатым, привилегированным классом, который, как он предупреждал, захватывает контроль над молодой нацией. Хотя Америка недавно освободилась от феодальной Великобритании, она, по его словам, рискует превратиться в то, против чего она боролась за независимость, - в виртуальную аристократию через плутократию. Джексон был самостоятельным человеком, которого считали героем войны и первым президентом, родившимся на американском Западе: в Каролинах. Для многих он был вторым воплощением джефферсоновской демократии, для других - олицетворением вульгарного, лицемерного тирана. Одним из его главных наследий стало расходование тогдашних средств казны США на крупные транспортные проекты, создав прецедент, который в будущем будет напоминать Стэнфорд. Среди других мрачных следов его правления - последовательные усилия по уничтожению коренных американских племен и уничтожение любого понятия о центральном банке. "То, что на современной двадцатидолларовой банкноте Федеральной резервной системы изображен портрет Эндрю Джексона, - богатая ирония", - отмечается в одной из подписей к истории того времени. "Старый герой не только не одобрял бумажные деньги, но и сознательно уничтожил Национальную банковскую систему своего времени".