3. Пересечение
Он бросил ее. Так шептала виноградная лоза Олбани. Дженни Стэнфорд сгорала от недоброжелательных взглядов и разговоров в маленьком городке, которые ее позорили. Много лет спустя один из доверенных лиц семьи написал, что Лиланд Стэнфорд "был вынужден смириться с унижением, отправив жену домой к ее родителям". Он добавил: "Этот опыт никогда не был забыт Стэнфордом. Оно было настолько болезненным для них обоих, что никто из них не желал обсуждать его". Дженни Личный секретарь, очерненный сплетнями после тревожных обстоятельств, связанных со смертью миссис Стэнфорд в начале следующего века, позже вспоминал, что молодая Дженни "очень страдала из-за того, что многие люди в Олбани считали ее брошенной женой, распуская слухи, о которых она была хорошо осведомлена. Она хотела жить в другом месте и так и не смогла оправиться от неприязни к Олбани и его жителям".
Но новый муж поселил ее в семейном доме, где она ухаживала за своим немощным отцом, где она несла свою службу, пока жених отправлялся за приключениями на Запад. Когда он вернется, было неясно. Лиланд Стэнфорд, в сотрудничестве с отцом Дженни, объявил путешествие на золотые прииски слишком грубым, слишком грозным и слишком рискованным для женщины. Шел 1852 год, и невеста, разъяренная, но покорная, выполнила все указания мужа и отца. И все же, с точки зрения середины XIX века, в их решимости был какой-то смысл. Просто не было подходящего способа добраться с Востока на Западное побережье, что, как ни парадоксально, как раз и привело к богатству, славе и бесславию Лиланда Стэнфорда.
"В те дни Калифорния казалась столь же удаленной от Востока, как сердце Центральной Африки", - вспоминал писатель XIX века. Самый дешевый способ добраться туда - обогнуть мыс Горн, расположенный у самого основания Южной Америки. Но были и другие расходы, которые должен был учитывать любой благоразумный человек: путь из Нью-Йорка в Сан-Франциско составлял тринадцать тысяч миль. В среднем путешествие занимало около шести месяцев. Это были благотворные факторы. Мать-природа, оскалив зубы с неестественной злобой, была не столь мягкой. "Ниже 40 южной широты нет закона", - гласит моряцкая пословица. "Ниже 50 южной широты нет Бога".
Огибание Горна было и остается одним из самых опасных приключений, известных человеческой истории: например, волны высотой в девяносто футов, движущиеся со скоростью сорок миль в час, не являются чем-то необычным. Непрекращающиеся порывы ветра могли отбросить парусные корабли назад, так что после нескольких дней, проведенных на скорости, которая в XIX веке считалась огромной - скажем, двенадцать миль в час, или чуть больше десяти узлов, - парусники оказывались на плаву.
Корабли могли быть отброшены на огромные расстояния, иногда самый трудный отрезок пути в двести-триста миль занимал дополнительные шесть недель. Эти пассажиры и члены экипажа оказались в числе счастливчиков. Многим повезло меньше, и они погибли в штормах, навсегда затерявшись в ледяных соленых водах.
Взлетать и падать с высоты девятиэтажного дома на волнах было бы страшнее, чем кататься на незащищенных американских горках, которые вместо рельсов плывут по жидкости, визжащей на огромных скоростях в разных направлениях. "Волны накатывали огромными валами, покрытыми пеной, бились о борта корабля и фальшборты, заливая всех людей и поднимая на палубу все свободные вещи", - писал Джозеф Лэмсон, совершивший путешествие в том же году - в 1852-м - когда Леланд Стэнфорд отправился в Калифорнию.
Подгоняемый бушующими водами, корабль часто на мгновение замирал на гребне огромной волны, словно опасаясь предстоящего погружения, но быстро опускался в движущуюся пропасть, как будто пытаясь погрузиться на дно моря, пока, настигнутый очередной волной, не поднимался на ее гребень, но лишь для того, чтобы погрузиться в другой, затем еще один залив
В Южном океане часто случаются штормы, поэтому небесная навигация XIX века часто сталкивалась с тем, что днем и ночью антарктические грозы мешали ей. Свирепые ветры и волны могли швырнуть деревянные корабли на неумолимые скалы, разбросанные по воде подобно минному полю. А тут еще и движущиеся айсберги, местами их тысячи, а некоторые достигают мили в длину, хотя зазубренная глыба льда размером не больше холодильника, столкнувшись с судном, может в считанные секунды оторвать руль. Капитан и команда, а нередко и перепуганные пассажиры, запыхавшиеся от снега и снега, хватались за поручни и перегибались через борта, выискивая опасность, будь то ледяные бури туманными днями или темными ночами. Если опасность была замечена, крик во весь голос едва ли можно было услышать за воем бушующей стихии и воды.