"Я с тревогой прислушивалась к каждому звуку на палубе. Вскоре я услышала приближение ветра с его хорошо известным ревом, и вместе с ним на меня нахлынуло чувство такого ужаса, какого я не испытывала раньше и какой мало кто может себе представить", - писала двадцатичетырехлетняя Люси Кендалл Херрик, также плывшая в Сан-Франциско вокруг Горна в 1852 году. "Я бы хотела, чтобы мыс с его холодными снегами, штормами и "юго-западниками" был стерт с карты и уничтожен на Земле.
Тем не менее тысячи людей пытались это сделать. Время от времени капитан корабля может попытаться пройти коротким путем - через пролив Магеллана, который находится между островом Горн и южной оконечностью Чили. Усеянный множеством каналов, окаймленных скалистыми рифами, берегами и отмелями, пролив - фактически лабиринт - печально известен водами глубиной до двадцати футов, сильными ветрами, бурлящими потоками и одним из самых тревожных фактов - штормами, которые иногда ревут в одном направлении, а злобные течения несутся в другом. Многие корабли были потеряны, а затем разбиты в щепки в узких и сложных проходах. Более длинный маршрут казался более безопасным. Если кораблям удавалось обогнуть злобный Горн - четырнадцатисотфутовую скалу в южном апогее Северной и Южной Америки, - пассажиры и экипаж часто падали в обморок от облегчения, попадая в относительно спокойные воды Тихого океана, хотя оставшееся путешествие на север, в Калифорнию, конечно, не было прогулкой, как многие узнали.
Сухопутный путь в Калифорнию был не намного более перспективным и часто превращался в смертельный поход из-за болезней, партизанской войны и голода.
Обычно все начиналось достаточно хорошо. "Лагерь сегодня выглядит очень красиво. Пять повозок с белыми буровыми крышками (двойной толщины сверху) выглядят очень нарядно, они стоят полукругом в зеленой траве", - писала женщина, переехавшая со Среднего Запада в 1857 году и вспоминавшая тот день, когда они отправились на запад. "Скот и лошади, всего 100 или более голов, пасутся в стороне, а внутри круга горят костры.
"Лошади, пикетированные палатки с развевающимися звездно-полосатыми знаменами, повозки, стоящие вокруг, а рядом на бревнах и деревьях лежат мускулистые, обожженные солнцем мужчины, загорают и отдыхают", - писал один из участников перехода 1850 года. Он оценил "армию" людей в лагере в шесть тысяч человек. В первые недели экспедиции появились язвительные наблюдения: "Было очень забавно наблюдать за мужчинами в реке, чтобы помыться. Все они вели себя так неловко", - писала другая женщина в 1852 года
Некоторые из ранних встреч с коренными американцами достойны того же упоминания: "Когда они подошли к вершине, они зашипели и попытались раздражить белых, вывернув свои груди и оскорбительно шлепнув их".
К тому времени, когда пионеры добрались до территории Небраски, милая, яркая и забавная обстановка значительно изменилась. Голод стал обычным явлением, так как идущие на запад встречали людей, повернувших назад. "Казалось, что женщин было вдвое больше, чем мужчин, а детей - вдвое больше, чем женщин", - писал один из пионеров о мормонах, удрученных неудачным паломничеством на Сион в Солт-Лейк-Сити. "Все были в лохмотьях и лоскутах, и, я должен сказать, струпья. Это самая худшая партия, которую я когда-либо видел. Все, кто был достаточно крупным... выходили из вагонов, держа в руках ржавые котелки и кастрюли, выпрашивая молоко".
Путь по реке Платт, самой популярной дороге на запад, с каждой милей становился все более суровым. К тому времени, когда люди пересекли Скалистые горы и попали в пустыню Большого Бассейна, рассказы в более чем семистах дневниках сухопутных путешественников стали обычными, до оцепенения ужасными. "Идущие впереди нас нашли тело обнаженной женщины на берегу лощины, которую мы прошли вчера", - рассказывала одна женщина, добавляя, что жертву таскали туда-сюда по лощине. "На шее у нее висел кусок волосяной веревки, а на одной ноге – индийская резиновая калоша". Страдания стали приобретать новый смысл.
"Нужда достигла своего апогея", - говорится в дневнике. "Сотни людей остались без провизии, и нет ни одного, у кого была бы хоть капля, и лишь немногие имеют достаточно провизии, чтобы дойти до шахт. Часто, почти ежедневно, какой-нибудь бедняга, умирающий от голода, подходит к вагону и молит нас именем Бога дать или продать ему корку хлеба".