Они вместе занимались оптовой торговлей бакалеей в Сакраменто. Они получили "огромную прибыль", которую реинвестировали в бизнес и в недвижимость.
Хопкинс представлял собой строгий образ. При росте пять футов десять дюймов и весе 160 фунтов он был относительно угловат и худощав по сравнению со многими другими торговцами того времени, которые демонстрировали свой коммерческий успех не только тем, чем владели, но и телосложением, не пропускающим ни одной трапезы. Говорили, что он был вегетарианцем и выращивал собственные продукты. "Хопкинс был балансиром компании", - вспоминал старый друг, ставший одним из руководителей Стэнфорда.
Он был очень осторожным деловым человеком, и если в Совете директоров обсуждались вопросы о том, какую политику проводить или что делать, он никогда не принимал активного участия в обсуждении, но если при принятии решения возникали какие-то узловые моменты, он всегда был готов каким-то образом сгладить их и разрубить узлы. Он был очень глубоким мыслителем.
Подводя итог, один из ранних биографов написал, что Хопкинс "в замечательной степени обладал даром молчания". В отличие от своих партнеров, он "был внимательным слушателем и редко высказывал свое мнение, пока не узнавал мнение своих коллег". Когда он говорил, то с легким придыханием и сдержанным авторитетом.
Вскоре привередливый Хопкинс установил симбиотическое деловое партнерство с жестким владельцем скобяной лавки по соседству: Коллис Хантингтон был тридцатилетним новичком, приехавшим из Коннектикута через верхний штат Нью-Йорка. В отличие от Хопкинса, историка викторианской эпохи, который надиктовал воспоминания примерно в 1889 году, отметив в личном постскриптуме: "Мистер Хантингтон - рассказчик и при близком знакомстве предается тем историям, которые в смешанном обществе считаются неприличными и юмор которых доходит до запретного". Например, в одной из своих самых мягких шуток Хантингтон, похоже, хвастался, что древние корни его семьи уходят к норманнам, завоевавшим Великобританию в двенадцатом веке. Затем, когда слушатель мог представить, что Хантингтон выводит родословную, К. П., как его называли друзья, с подмигиванием добавлял: "Они пришли с варварами".
Работая продавцом в небольшом городке в двадцати пяти милях к западу от Хартфорда, в пятнадцать лет он не давал покоя своему работодателю тем, что запоминал оптовые и розничные цены на каждый товар в магазине с полным набором товаров в местечке под названием Нищенская лощина. Более того, он мог мысленно подсчитать чистую прибыль, которую можно было получить с каждого товара. Но Хантингтон дал понять, что он не просто чудак: "Я могу поколотить любого мальчишку в школе, молодого или старого", - заявил он.
Предприимчивость проявилась рано. "С тех пор как я был ребенком и до настоящего времени я почти не помню времени, когда я чем-то не занимался", - таковы первые слова в его надиктованных мемуарах. Хантингтон приехал в Калифорнию не для того, чтобы копать в грязи золото, а с намерением продать все, что сможет, золотоискателям. "Я ехал в Калифорнию без особого энтузиазма", - заметил он позже. Он провел один день на приисках, чтобы понять, каково это, и больше никогда этим не занимался.
Он плавал на лодке по неспокойным водам залива Сан-Франциско, чтобы перехватывать прибывающие корабли и первым заключать сделки на покупку товаров, например, картофеля. Затем он продавал эти товары в городе со значительной прибылью.
Поездка вверх по реке до Сакраменто стоила $16, и он заработал $84, набрав столько же пассажиров, заплатив капитану корабля комиссионные в размере $1 за голову. Спустя почти полвека после прибытия в Калифорнию он все еще вспоминал, сколько он заплатил за завтрак на Портсмут-сквер в Сан-Франциско: "50 центов".
Хотя рост Хантингтона не превышал шести футов, он уже обладал внушительным весом в двести фунтов, заработанным непосильным физическим трудом, который начинался рано утром. Он неторопливо оценивал тех, кто мог быть полезен. Когда Хопкинс открыл по соседству свой бакалейный бизнес, между ними завязался естественный союз, который продлился почти четверть века и закончился лишь смертью Хопкинса, которую он оплакивал долгие годы. "Эти два бизнесмена особенно подходили для совместного ведения дел", - вспоминал один из компаньонов много лет спустя. Мистер Хантингтон по натуре был легкомысленным бизнесменом, всегда готовым к сделке, чтобы купить или продать; в то время как мистер Хопкинс был осторожным, кропотливым, внимательно следящим за счетами, коллекциями и всеми деталями, относящимися к делу".