А в предвыборном обращении, произнесенном перед Стэнфордом и враждебной толпой расистов, Трейси так отозвался о другой этнической группе, ранее пренебрежительно отозвавшейся о кандидате от партии: "Черный человек - наш сосед. Свобода - лучший дар Бога человеку - свобода мысли, свобода совести, свобода тела и физических действий. Это священное доверие, за поддержание которого люди сражаются и умирают, и за использование или злоупотребление которым мы несем ответственность перед всемогущим Богом".
Затем был республиканец Фредерик Лоу, следующий губернатор после недолгого пребывания Стэнфорда на посту. "Мы должны научиться достойно относиться к китайцам, которые приезжают жить к нам, не угнетать их недружественным законодательством, не позволять им подвергаться насилию, грабежам и убийствам, не предоставляя им адекватных средств защиты", - заметил он, несмотря на вой толпы.
Хуже того, в скором времени Стэнфорд сделает свое состояние на спинах этих "отбросов", потому что многие представители его "высшей расы" не справлялись с работой, впадали в пьянство и просто не могли смириться с провозглашенной американской идеологией конкуренции, когда они проигрывали. То, что о жене, детях и имуществе Стэнфорда будут заботиться эти "неполноценные" и "деградировавшие" люди, было еще одым лицемерием, отличавшее его от многих сверстников.
Даже старший брат Лиланда Джосайя качал головой, глядя на ситуацию. "Политики ведут себя странно", - вспоминал он много лет спустя. "Когда его только избрали губернатором, он был против китайцев; я же был за них и спорил с ним, утверждая, что они полезны для страны. Потом, когда он занялся строительством железной дороги, он стал поддерживать китайцев"
Первое настоящее дело Хантингтона, Хопкинса и Крокера не имело никакого отношения к покупке грандиозных домов или исключению произвольной группы иммигрантов. Оно было связано с зарабатыванием денег. Четверо компаньонов использовали весь собранный ими капитал и немедленно вернули Джуду, теперь уже акционера и главного инженера компании, в Вашингтон, где он предпринял один из самых откровенно поразительных актов политической бравады в американской истории.
Его миссией было "продвигать интересы этой компании в получении грантов, ассигнований, и т. д." В данном случае ему сопутствовал огромный успех, если не просто удача: он оказался на одном корабле с восходящей звездой республиканцев и новоизбранным представителем Аароном Огастусом Сарджентом, который сыграет ключевую роль в далеком и темном будущем Стэнфорда. По прибытии в столицу страны Сарджент получил место в Комитете по Тихоокеанской железной дороге. За время, проведенное в море, он и Джуда создали тесный союз, который имел огромные последствия. Затем в столице страны сенатор от Калифорнии Джеймс Макдугал попросил Джуду подготовить законопроект, похожий на неудачное предложение представителя Сэмюэля Кертиса из Айовы, но разработанный специально для Калифорнии. Макдугалл, которого не стоит путать с бывшим губернатором Джоном Макдугалом, возглавлял комитет Сената США, контролировавший законопроект. Джуда, почти задыхаясь, написал в Калифорнию,
Здесь я могу упомянуть, что был назначен секретарем сенатского комитета по Тихоокеанской железной дороге, отвечал за все их бумаги и т.д., присутствовал на их заседаниях и имел право выступать в Сенате, а по предложению мистера Сарджента я был назначен секретарем подкомитета Палаты представителей, который проводил свои заседания в нашей комнате для комитетов и имел право выступать в Палате представителей, а затем я выступал в качестве клерка главного комитета Палаты представителей.
Другими словами, Джуда отправился на Капитолийский холм в качестве платного лоббиста, руководителя и совладельца Центральной тихоокеанской железнодорожной компании. В то же время он стал главным сотрудником обеих палат Конгресса, разрабатывая законодательство, которое позволило бы компании получить эксклюзивную франшизу от федерального правительства. Более 150 лет спустя, в другом мире, было бы нелепо говорить, что Джуда был виновен в политическом сутяжничестве. Но и он не был, как утверждают некоторые, джентльменом безупречной добродетели.
Время для Иуды - по крайней мере, еще на один год его жизни - было благоприятным. Нация была готова принять технологическую революцию. И она находилась в состоянии войны.
Калифорния была далека от кровопролития "сине-серых", разделенные двумя горными хребтами и огромной пустыней. Тем не менее, что вполне естественно, война постоянно фигурировала в новостях Западного побережья. Хотя экономическая мощь Юга, основанная в основном на экспорте хлопка, пошла на убыль, "лидеры Юга считали, - заметил историк бизнеса, - что в войне между штатами они легко победят". Тревога, понятно, была на самом высоком уровне. В оживленном рассказе о раннем Лос-Анджелесе один из жителей Восточного побережья дал яркую и жестокую оценку сепаратистским силам в Южной Калифорнии, предположив, что они не были незначительными. С другой стороны, пара историков с Западного побережья утверждает, что в 1860 году менее 7 процентов калифорнийцев были выходцами из отделившихся штатов: "Никогда не существовало реальной опасности того, что Калифорния покинет Союз"